А. Венедиктов: Поскольку мы находимся в Царскосельском лицее, там картина «Дуэль на Чёрной речке». Я опять же обратил внимание, что спиной стоит Дантес, уже в этот момент Данзас поддерживает Пушкина, Дантес как бы уходит туда. Я опять написал Александру: «А чего это он не в белом мундире? Он же кавалергард — всё, что мы знаем. Почему он в зелёном, в обычной полевой мышиной форме?».
А. Кибовский: Мы до конца до сих пор не представляем, собственно, в чём же были участники этой дуэли — в частности, те, кто был в офицерских чинах.
А. Венедиктов: Там был офицер?
А. Кибовский: Это Данзас — полковник, инженер, который был таким импровизированным секундантом Пушкина, ну и сам Дантес как действительно офицер Кавалергардского полка. Но, как вы знаете, есть обстоятельное дело, осматривавшее все подробности этого трагического происшествия.
А. Венедиктов: Следственное дело.
А. Кибовский: Да. Оттуда мы знаем и сколько шагов, и кто как падал.
А. Венедиктов: Донесение полное. Я читал.
А. Кибовский: Кроме того, есть мемуарные свидетельства самого Данзаса, которые были записаны уже Онучиным много лет спустя и которые уточняют некоторые детали. Откуда мы знаем про медвежью шубу Пушкина, на которую, собственно, потом его и положили. Но вот об этих нюансах — собственно, кто в чём был — мы с вами можем только догадываться. И отсюда, когда говорят про Дантеса, то даже в разных фильмах, на разных картинах то он в белом колете — во что лично я не верю…
А. Венедиктов: Почему?
А. Кибовский: Объясню. То он в сюртуке — в двубортном зелёном, о котором так много говорили. То он в фуражке, то он в шляпе. То же самое касается Данзаса. Данзас оставил нам только одно свидетельство, которое позволяет сказать, в чём он был одет. Потому что, когда он описывает, что Пушкин был тяжело ранен и надо было подозвать ямщиков, чтобы они подвезли сани к месту дуэли, чтобы положить туда раненого Пушкина, он говорит: «Я махнул шляпой». То есть мы понимаем, что он был не в фуражке, а в шляпе.
А. Венедиктов: Но шляпа — имеется в виду военная шляпа?
А. Кибовский: Ну, это не канапе, естественно, это была офицерская форменная шляпа.
А. Венедиктов: Тогда шляпы это были треуголки?
А. Кибовский: Не треуголки, как бы не «Пираты Карибского моря». Это двуугольная шляпа. С султаном, по всей видимости, который полагался Данзасу по форме. Но тут нужно догадываться, исходя из чего? Пушкин встретил Данзаса на мосту днём и сразу повёз его к д’Аришаку на предмет договариваться о дуэли.
А. Венедиктов: Д’Аришак это был…
А. Кибовский: Секундант Дантеса. И только в доме д’Аришака Данзас вдруг понял, что он — секундант, как во всяком случае установлено делом и как описывает он сам. Он шёл по службе, то есть он был, видимо, в будничной городской форме. И раз он был в шляпе, была зима, он очевидно был в шинели точно, потому что (это мы тоже знаем из материалов дела), когда они отмечали барьеры, они бросили шинели. Аришак бросил свою, Данзас бросил свою.
А. Венедиктов: Аришак — он же штатский.
А. Кибовский: Да, но шинель у него была всё равно.
А. Венедиктов: Шинель как пальто.
А. Кибовский: Как пальто, да. Но то, что Данзас тоже был в шинели, мы понимаем. Что было под шинелью, можем только догадываться, потому что мы не знаем, откуда шёл. Непонятно, откуда шёл Данзас.
А.Кибовский: Пушкин попал, причем Пушкин попал точно. Он целился в грудь, куда и попал.
А. Венедиктов: Это раннее утро.
А. Кибовский: Скорее всего, он действительно должен был быть, как его рисуют на картинах, в сюртуке, при шпаге. Потому что при шляпе он по идее должен был идти в таком виде. Причём форма была городская. То есть он не мог быть в фуражке, он мог быть только в шляпе.
А.Венедиктов: То есть он вышел за пределы полка № 2, как ты говорил.
А. Кибовский: Да, хотя опять-таки нет никаких свидетельств, что он не был при этом в мундире. Потому что городская форма… Допустим, есть замечательная картина художника Павла Федотова, когда он прогуливается с родителями — выходит из полка для прогулки с отцом. Он там в полном мундире, только у него шляпа, потому что он не в строевой части. То есть на нем не кивер, а шляпа, потому что он вне строя. И ещё нет никакого точного свидетельства, что Данзас не был, допустим, в своём инженерном мундире. Но скорее всего, он действительно был в сюртуке, учитывая, что это был будний день.
А. Венедиктов: Ему потом на работу. Потом, после дуэли, он должен был ехать служить.
А. Кибовский: Вот и я об этом. Собственно говоря, это был обычный будний день, не праздник.
А. Венедиктов: Для него это был обычный день.
А. Кибовский: Скорее всего, он был в сюртуке. Что касается Дантеса…
А. Венедиктов: Вот Дантес — интересно.
А. Кибовский: История сложнее, потому что Дантес уже приехал на дуэль целенаправленно. Но очень важный момент, что они…
А. Венедиктов: Что такое «целенаправленно»?
А. Кибовский: Если, допустим, Данзас оказался импровизированно, случайно, то Дантес…
А. Венедиктов: Готовился.
А. Кибовский: … получив вызов, естественно, собирался.
А. Венедиктов: Кольчугу надевал.
А. Кибовский: Ну, это сказка, которая уже развенчана, слушайте. Не будем повторять замечательное заключение трёх выдающихся петербургских специалистов (Ракова, Давидовича и Глинки), которые написали гневное письмо в 1863 году о том, что возмутительно даже подозревать. Я не испытываю никакой симпатии к Дантесу, но очень рекомендую. Это заключение опубликовано, там всё написано. Не буду повторяться и терять время. Дантес приехал на дуэль… Сначала с головным убором: шляпа или фуражка? Казалось бы, почему нет, почему не в фуражке? Мы же знаем из портретов Лермонтова, из этой серии на Кавказе, что они там все в фуражках и сюртуках. Но они описывают, что они поехали стреляться в санях и им навстречу встречались огромные количества людей, которые подозревали, что они поехали кататься на горы. Они им даже кричали: «Вы очень поздно едете, уже все возвращаются». То есть он ехал по городу на городское гуляние. И в этой ситуации он, конечно же, должен был бы надеть шляпу.
А. Венедиктов: Вот эту двууголку.
А. Кибовский: Да. Как и у Данзаса, у него должна быть шляпа — просто исходя из правил формы одежды. Потому что он ехал на общественное публичное гуляние. Он должен был проехать через весь город, мог попасться на глаза кому-то из начальства, и это должна была быть городская форма вне строя. То есть это шляпа. Это не фуражка, в которой находятся в лагерях. Это городская форма. Он должен ехать через город. Если он был в шляпе — исходя из этого, следующий вопрос. Если они ехали как бы на гуляние, понимая, что они едут на дуэль, то тогда ему не надо было надевать парадный колет.
А. Венедиктов: Белый.
А. Кибовский: Белый парадный колет, в котором его показывают. Сейчас вот сериал «Пушкин», где нашего Сергея Безрукова (с днем рождения прошедшим его поздравляем) именно в таком виде в образе Пушкина смертельно ранит его оппонент. Конечно, никакой необходимости в этом не было. Тем более что колет — это дорогая вещь, с шитьем. Смысл его надевать…
А. Венедиктов: А вдруг ранят? Испортить можно.
А. Кибовский: Это не тот случай, для которого имеет смысл надевать такие вещи. Скорее всего, действительно Дантес тоже был в сюртуке, как в наиболее практичной, удобной форме. Городская форма вне строя — что он, видимо, на себя и надел. И тоже надел сверху шинель, естественно, поскольку зима. Дальше вот эта известная история, что «попала в пуговицу сюртука». Ну не сюртука! Там в деле точно написано, что, когда Пушкин выстрелил, пуля пробила мягкие ткани правой руки Дантеса. Он стоял в дуэльной стойке.
А. Венедиктов: Дуэльная стойка — это к правому плечу пистолет.
А. Кибовский: Да, прикрывая голову пистолетом. Это обычная история. Пушкин, описывая дуэль в «Повестях Белкина», как раз рассказывает, помните, что он стоял и ел вишню, демонстративно бравируя, показывая Сильвио, что он ничего не боится, и даже не принимая эту дуэльную стойку, которая была, естественно, максимально безопасна в случае ранения, что и произошло с Дантесом. Пушкин попал, причём Пушкин попал точно.
А. Венедиктов: Куда попал?
А. Кибовский: Он целился в грудь, куда и попал.
А. Венедиктов: А Дантес стоял боком.
А. Кибовский: Правым плечом к Пушкину. Но Пушкин уже лежал. Он упал вперёд на шинель. Причём рисуют какие-то разные смешные-смешные: то Пушкин сидит, то как-то… В деле чётко написано, что Дантес выстрелил за шаг до барьера, Пушкин упал вперёд и упал на шинель, которая была в виде барьера положена Данзасом. Поэтому, естественно, он лежал лицом вперёд. Поднялся на левую руку, Данзас ему поменял пистолет, который забился снегом, и произвёл выстрел. Пушкин был прекрасный стрелок. Он целился в грудь и попал туда, куда хотел попасть. Значит, что произошло? Когда Дантес стоял таким образом…
А. Венедиктов: Прикрывая плечом и пистолетом.
А. Кибовский: Пуля пробила мягкие ткани…
А. Кибовский: Скорее всего, действительно Дантес тоже был в сюртуке, как в наиболее практичной, удобной форме.
А. Венедиктов: Вот этой руки, которая прикрывала, с пистолетом.
А. Кибовский: Именно. И она попала в корпус Дантеса. Но пуля попала не в пуговицу сюртука, как это пытаются представить.
А. Венедиктов: Где же там пуговицы сюртука?
А. Кибовский: В том-то и дело! Нет, пуговица сюртука близко, но написано, что пуля пробила сюртук и попала в пуговицу, которая поддерживает подтяжки…
А. Венедиктов: Господи!
А. Кибовский: …в районе ложки. То есть понимаете, вот здесь, под ложечкой.
А. Венедиктов: В районе локтя.
А. Кибовский: Да, ближе к локтю. То есть это не пуговицы сюртука. Они действительно были в другом месте, чуть ближе к центру груди, вбок. То есть у него под сюртуком были подтяжки. Их много раз можно видеть на портретах — например, бесстужевская серия «Декабристы». Это такие широченные большие подтяжки, здесь несколько пуговиц, которые удерживают эту лацбантную систему — без ширинки, говоря нашим языком. То есть лацбантная система штанов, которая имеет раздвоение. Там такая сложная, непростая конструкция. И здесь действительно пуговица. Она действительно здесь находилась. Пуля утратила боевую поражающую мощь при прохождении через мякоть руки. Плюс, естественно, пробив ткань сюртука, она ударила в пуговицу. Дантес получил сильную контузию, но не получил ранение, на которое рассчитывал Пушкин. Но при этом Дантес упал, потому что был серьёзный удар. Вы понимаете, что такое пуля — это даже не современная пуля. Это свинцовый шарик, который бьёт достаточно серьёзно. Они стрелялись с 10 шагов. Вы понимаете, это же почти в упор. Он упал. Пушкин сказал: «Браво!». Он был уверен, что он Дантеса…
А. Венедиктов: Себе сказал.
А. Кибовский: Да. «Попал!», — крикнул один из секундантов. Пушкин сказал: «Браво!», бросил пистолет. И дальше вся история нам подробно известна. Но по этой же самой причине (возвращаясь к этой картине, которая довольно точна в деталях) у меня большие сомнения, что когда Дантес упал раненый, эта роскошная шляпа осталась на голове. Поэтому когда мы видим, что Дантес стоит такой понурый в этой великолепной шляпе…
А. Венедиктов: Но контузия — это тяжёлая история.
А. Кибовский: Да, мне кажется, что ситуация скорее была в том, что когда Дантес упал (так оно, возможно, и было по мизансцене), не думаю, что в этот момент шляпа была у него на голове. Но это мы уже можем только догадываться, просто исходя из какой-то поведенческой логики. Хотя, как вы понимаете, здесь довольно трудно говорить. И вообще у меня есть большие сомнения, была ли шляпа на Дантесе в период, когда они сходились друг с другом. Это довольно неудобная конструкция. К тому же если она с султаном, это довольно тяжёлое…
А. Венедиктов: И ветер.
А. Кибовский: Мне лично кажется, что скорее всего шляпы на нём не было изначально. Может быть, она даже осталась где-нибудь в санях. Мы можем об этом только гадать. Вообще можно сказать, что, увы, следственное дело и показания Дантеса (они, кстати, тоже существуют) и Данзаса (вот эти мемуары, записанные Онучиным) очень в этом отношении скупы. Они не содержат информации, кто в чём был. Мы можем об этом догадываться только по каким-то таким нюансам, которые нам косвенно подсказывают правила поведения, правила формы одежды.
Поэтому та картина, которую вы видели, конечно максимально близка.
А. Венедиктов: Всё-таки в лицее.
А. Кибовский: На эту тему много картин, но она, на мой взгляд, наиболее близка, потому что остальные содержат какие-то совершенно фантастические вещи, которые просто абсолютно невероятны. Дантес там чуть ли не в кирасе стоит с палашом. То есть как бы парадная форма, во всей красе: в кирасе, в ботфортах со шпорами. Ну, вы понимаете, это уже, конечно… И кольчуга не нужна. Кираса, собственно, для того и существует, чтобы отражать попадания пуль. Но это, конечно, уже перебор. То есть люди берут форму: картинка «офицер Кавалергардского полка» — ну понятно. И его на Чёрную речку в таком же виде и ставят.
На самом деле, конечно, правила ношения были очень непростыми, сложными. Были даже интересные мемуары. Например, у Дюма описана смешная история, когда он путешествовал по России, как раз про одного военного. Пока он ехал с какого-то дальнего гарнизона в Петербург, уже поменяли форму одежды, о чём он не знал. И император его 2 раза не принимал. Проходил — он стоял в линии… Как вот сейчас, знаете, президент же приходит, здоровается…
А. Венедиктов: Руки пожимает.
А. Кибовский: Да, и мимо него проходит дальше. Он не понимает: что такое? Раз мимо него прошёл, два. В третий раз он уже пошёл к министру двора…
А. Венедиктов: «Что ж я сделал-то такое?».
А. Кибовский: А он уже в страхе. Его-то пригласили для повышения. Думал, может, что-то уже не так. Тот говорит: «Ну-ка, ну-ка… Господи, да у нас уже вместо этого каски ввели. Иди быстро купи каску, и всё». И всё, в следующий раз всё хорошо, всё нормально! Поехал дальше служить.