К началу XVII века проблем у Филиппа III накопилась куча: с одной стороны, Испания вела масштабную военную кампанию в Южной Америке, с другой стороны, на восточном побережье страны то и дело высаживались турки, которые разоряли местные поселения. В конце концов, не так давно испанцам пришлось признать потерю примерно половины своих владений в Нидерландах. Помимо всего перечисленного, в стране ещё чувствовались отголоски Альпухарского восстания, во время которого испанской армии пришлось силой подавить мятежников-мусульман. Рассеянные по всей стране после этих столкновений мавры снова давали о себе знать: формально они считались христианам, однако многие из них тайно исповедовали ислам и даже разными способами сотрудничали с мусульманскими пиратами и работорговцами из Магриба — так в то время называли большую часть Северной Африки.
Усугубил и так немалое количество проблем экономический спад, который произошел с Испанией в 1604 году. Неожиданно в испанских колониях в Америке существенно снизился уровень добычи золота, в связи с этим государственная казна начала стремительно истощаться. Так называемые «старые христиане» — испанцы, давно обратившиеся в католичество, — видели причину многих неудач в «новых христианах» из числа бывших мусульман, которые к тому времени начали претендовать на важные государственные должности.
Масла в огонь подливали протестантские страны: там считали, что вера испанцев мало чего стоит, пока в их стране тайно исповедуют ислам. От Филиппа III требовали решительных действий, и он на них пошёл: 9 апреля 1609 года он подписал эдикт, согласно которому начиналась насильственная депортация всех морисков из страны. При этом, по оценкам некоторых экспертов, в частности профессора Лондонского университета, специалиста по Испании Трэвора Дадсона, в то время численность морисков могла доходить до миллиона человек. В Арагоне, например, они составляли чуть ли не треть всего населения.
Выселение морисков из страны могло убить сразу двух зайцев: снять с повестки религиозные противоречия и пополнить казну. Всё дело в том, что Филипп III, поддавшийся влиянию «всемогущего фаворита» герцога Лерма, решил не просто депортировать крипто-мусульман, но также и отобрать почти все имущество мавританского населения.
Выселять морисков в первую очередь решили из Валенсии, где они имели большое влияние. Между тем о подписании эдикта долгое время знали лишь приближенные к королю, обычным людям о нем не было известно ровным счетом ничего. Несколько месяцев испанские войска стягивались в Валенсию, занимая там стратегически важные позиции — так власти готовились к беспорядкам, которые могли вспыхнуть в городе. Официально обнародовали указ в конце сентября: согласно документу, морискам было позволено взять все, что они могли унести на руках. Их дома и земли должны были достаться испанской короне. Изгнанию не подверглись только самые маленькие дети — их мориски должны были отдать на воспитание священникам.
Первых морисков доставили в порты, где их в качестве последнего унижения заставили оплатить путешествие на корабле, который увозил их в Северную Африку. Проблема была также и в том, что на африканском континенте переселенцев никто не ждал — местные атаковали испанский флот, который перевозил морисков. Естественно, восстания на территории Испании не заставили себя ждать. Примерно через месяц после начала депортации мавров вспыхнул первый бунт, ещё через пару дней — второй. Более 20 тысяч повстанцев, однако, потерпели тяжелое поражение от регулярной испанской армии.
В начале 1610 года изгнание морисков перебрасывается на другие регионы Испании: их выселяют из Арагона, Каталонии и Андалусии. По оценкам историков, за несколько лет порядка 300 тысяч морисков были вынуждены покинуть Испанию. Впрочем, как отмечает профессор Дадсон, примерно 70 тысячам человек удалось впоследствии вернуться на полуостров, а многие мавры вообще не покинули его, спрятавшись от властей или скрыв свое происхождение.
Спустя десять лет после начала кампании по депортации морисков испанские власти должны были признать, что с точки зрения экономики эта затея оказалась полностью провальной. Поля, которые возделывали мавры, стояли неубранными, а города, в которых они составляли большую часть населения, потеряли львиную долю рабочей силы.