При императоре Николае II в Санкт-Петербурге напротив Петропавловской крепости вырубалась широкая полынья. На ней возводили деревянный храм. В церемонии участвовали гвардейские части в парадной форме, дамы не присутствовали из-за морозов. В воду опускали крест, со Стрелки Васильевского острова раздавались залпы торжественного салюта. Николай II принимал крещенский парад. Во время революции 1905 года церемонию перенесли на пруды Царскосельского парка. «Обошел войска в Церковном зале и затем пошли к обедне. В 12 час. началось шествие к Иордани, которая была устроена у Грота на озере. Погода стояла чудная, тихая и солнечная. Участвовали военно-учебные заведения и Царскосельский гарнизон», — написал в своем дневнике Николай II.
Икона «Крещение Господне», XVI век
Современник рассказывал: «6 января 1917 года в Крещенье в Федоровском соборе была необычайно торжественная служба с крестным ходом на пруд и водосвятием. Собор утопал в пальмах в живых цветах из императорских оранжерей. Левую сторону собора занимала солдаты Сводного полка» правую — казака конвоя в черкесках защитного цвета, за ними стоял и солдаты железнодорожного полка. Под хорами, а на хорах разместились офицеры этих полков и их семьи. По дорогим текинским коврам бесшумно скользили церковнные служители в одежде, напоминающей стрелецкую. Редчайшие старинные иконы и парча необычайно гармонировали с общим обликом собора. Капелланы в петровских кафтанах застыли в ожидании взмаха дирижерской палочки Климова.
Раздался торжественный перезвон колоколов, ярко вспыхнули люстры. На правом клиросе появилась императорская семья. Начался изумительный концерт, составленный из духовных песнопений, произведения Львова и Ипполитова-Иванова, основанные на обработанных ими русских народных мотивах, как бы органически входили в древнерусский ансамбль собора и Городка"
Иван Шмелев, из книги «Лето Господне»: «Впервые везут меня на ердань, смотреть. Потеплело, морозу только пятнадцать градусов. Мы с отцом едем на беговых, наши на выездных санях. С Каменного моста видно на снегу черную толпу, против Тайницкой Башни. Отец спрашивает — хороша ердань наша? Очень хороша. На расчищенном синеватом льду стоит на четырех столбиках, обвитых елкой, серебряная беседка под золотым крестом. Под ней — прорубленная во льду ердань. Отец сводит меня на лед и ставит на ледяную глыбу, чтобы получше видеть. Из-под кремлевской стены, розовато-седой с морозу, несут иконы, кресты, хоругви, и выходят серебрянные священники, много-много. В солнышке все блестит — и ризы, и иконы, и золотые куличики архиереев — митры. Долго выходят из-под Кремля священники, светлой лентой, и голубые певчие. Валит за ними по сугробам великая черная толпа, поют молитвы, гудят из Кремля колокола. Не видно, что у ердани, только доносит пение да выкрик протодиакона. Говорят — «погружают крест!». Слышу знакомое — «Во Иорда-а-не… крещающуся Тебе, Господи-и…» — и вдруг, грохает из пушки. Отец кричит — «пушки, гляди, палят!» — и указывает на башню. Прыгают из зубцов черные клубы дыма, и из них молнии… и — ба-бах!.. И радостно, и страшно. Крестный ход уходит назад под стены. Стреляют долго»
Писатель Николай Лесков: «7-е января. Госпожа Плодомасова вчера по водоосвящении прямо во всем, что на ней было, окунулась в прорубь. Удивился! Спросил, — всегда ли это бывает? Говорят: всегда, и это у неё называется «мовничать». Экой закал предивный! я бы, кажется, и жив от одной такой бани не остался»
Крещенская прорубь. Фото РИА Новости/Антон Денисов
Антон Чехов, рассказ «Художество»: «Настает крещенское утро. Церковная ограда и оба берега на далеком пространстве кишат народом. Всё, что составляет Иордань, старательно скрыто под новыми рогожами. Сережка смирно ходит около рогож и старается побороть волнение. Он видит тысячи народа: тут много и из чужих приходов; все эти люди в мороз, по снегу прошли не мало верст пешком только затем, чтобы увидеть его знаменитую Иордань. Наверху раздается благовест… Тысячи голов обнажаются, движутся тысячи рук, — тысячи крестных знамений!
И Сережка не знает, куда деваться от нетерпения. Но вот, наконец, звонят к «Достойно»; затем, полчаса спустя, на колокольне и в толпе заметно какое-то волнение. Из церкви одну за другою выносят хоругви, раздается бойкий, спешащий трезвон. Сережка дрожащей рукой сдергивает рогожи… и народ видит нечто необычайное. Аналой, деревянный круг, колышки и крест на льду переливают тысячами красок. Крест и голубь испускают из себя такие лучи, что смотреть больно… Боже милостивый, как хорошо! В толпе пробегает гул удивления и восторга; трезвон делается еще громче, день еще яснее. Хоругви колышатся и двигаются над толпой, точно по волнам. Крестный ход, сияя ризами икон и духовенства, медленно сходит вниз по дороге и направляется к Иордани. Машут колокольне руками, чтобы там перестали звонить, и водосвятие начинается. Служат долго, медленно, видимо стараясь продлить торжество и радость общей народной молитвы"
«В Суздале в день Богоявления на реку Каменку совершался крестный ход для освящения воды в Иорданской сени. Впереди процессии в сопровождении псаломщика шел священник и окроплял путь. За ним следовали хоругвеносцы, несшие хоругви и большой пятиглавый фонарь перед выносным крестом с частицей мощей. Следом несли большие выносные иконы, перед каждой из которых четыре массивных одноглавых фонаря. Далее следовали женщины с малыми иконами из собора и монастырей. За ними шли попарно священники со всего города, соблюдая порядок чинопочитания. Процессию завершали богомольцы города и ближайших селений. Напрестольный крест для освящения воды на Иордань нес священник (протоиерей или архиерей) на голове от самого собора до проруби, которая вырубалась во льду в виде креста. Иордань на реке устанавливалась недалеко от моста. Ниже по течению, где была бельевая прорубь, происходило купание людей, но только в тот момент, когда священнослужитель погружал напрестольный крест в иорданскую прорубь»
В статье использованы фотоматериалы РИА Новости