Цель проекта: познакомить читателей с небольшим отрезком повседневной жизни наших предков, а именно в период с 10 ноября (28 октября) по 18 ноября (4 ноября) 1917 года. Отразить общественное состояние столетней давности и попробовать передать настроение тех, чьи воспоминания легли в основу публикаций.

Герои проекта: Алексей Толстой, Владимир Ипатьев, Евгений Вахтангов, Константин Паустовский, Михаил Богословский, Николай Бердяев, Сергей Эфрон, Юрий Готье и т. д.

Автор проекта: Давид Дивайн. Материал размещается в Instagram.

1.PNG
«С утра стреляют на улицах. Много народу, все помалкивают, выжидают. Проносятся автомобили с большим белым флагом и крестом. Говорят, что где-то ставят пулеметы. Смотрели с балкона — Кремль, башни, колокольни, громада дворца с плоским куполом и шпилем… На колокольне Ивана Великого засияло солнце, тучи раздались над городом… Весь город полон звуков… Голоса, собачий лай, поет петух… Уханье, треск автомобилей. Негромко щелкают выстрелы и вдруг рычит пулемет. На Молчановке — в госпиталь из автомобиля вынесли юнкера, держа в сидячем положении, за ним пронесли сапог. Повсюду женщины, смех и разговоры. На выстрелы даже не оборачиваются. Выстрелы винтовок длинные, хлесткие, револьверные — хлюпающие. Пулемет кажется железной собакой, которая, сидя на цепи, заскрежетала зубами — широким ртом…». Из воспоминаний Алексея Толстого. Москва, Малая Молчановка, д. 8. 10 ноября (28 октября) 1917 года. На фото: Малая Молчановка, д. 8.

2.PNG
«Перестрелка трещала, как горящий валежник. Пули густо цокали по железным крышам. Мой квартирный хозяин, пожилой вдовец архитектор, крикнул мне, чтобы я шел к нему в задние комнаты. Они выходили окнами во двор. Там на полу сидели две маленькие девочки и старая няня. Старуха закрыла девочек с головой теплым платком. — Здесь безопасно, — сказал хозяин. — Пули вряд ли пробьют внутренние стены. Старшая девочка спросила из-под платка: — Папа, это немцы напали на Москву? — Никаких немцев нет. — А кто же стреляет? — Замолчи! — прикрикнул отец…». Из воспоминаний Константина Паустовского. Москва, Тверской б-р, д. 28. 10 ноября (28 октября) 1917 года. На фото: Тверской б-р, д. 28.

3.PNG
«Весь день до поздней ночи раздавалась перестрелка, трещали пулеметы, щелкали револьверные выстрелы. Иногда все это раздавалось очень близко от нас. К нам утром заходил Липуха, на обратном пути от нас он испытал столкновение с большевиками, хотевшими его разоружить, но он благородно оружия не отдал. Весь день мы сидели дома. Я работал над биографией Петра и сделал для такого тревожного дня довольно много. Говорили по телефону с Богоявленскими и Богословскими. Вечер за чтением. От Карцевых достали вышедшие сегодня социалистические газеты с очень скудными известиями. Есть известие, что на Петроград идут правительственные войска. Министры сидят под арестом. Ленин объявился в Петрограде и выступал с речью на каком-то собрании. Ясно, следовательно, что его не арестовывали просто потому, что не хотели его брать, зная прекрасно, где он находится. Малянтович, выпуская большевиков перед самым восстанием, вел двусмысленную игру, да и Керенский, конечно, также…». Из воспоминаний Михаила Богословского. Москва. 10 ноября (28 октября) 1917 года.

4.PNG
«Наконец-то появился командующий войсками, полковник Рябцов. В небольшой комнате Александровского училища, окруженный тесным кольцом возбужденных офицеров, сидит грузный полковник в расстегнутой шинели. Верно, и раздеться ему не дали, обступили. Лицо бледное, опухшее, как от бессонной ночи. Небольшая борода, усы вниз. Весь он рыхлый и лицо рыхлое — немного бабье. Вопросы сыплются один за другим и один другого резче. Чувствую, как бешено натянута струна — вот-вот оборвется. Десятки горящих глаз впились в полковника. Он сидит, опустив глаза, с лицом словно маска, — ни одна черта не дрогнет. — Я сдал Кремль, ибо считал нужным его сдать. Вы хотите знать, почему? Потому что всякое сопротивление полагаю бесполезным кровопролитием. С нашими силами, пожалуй, можно было бы разбить большевиков. Но нашу кровавую победу мы праздновали бы очень недолго. Через несколько дней нас все равно смели бы. Теперь об этом говорить поздно. Помимо меня — кровь уже льется…». Из воспоминаний Сергея Эфрона. Москва, Знаменка, Александровское военное училище. 11 ноября (29 октября) 1917 года. На фото: дворы Знаменки.

5.PNG
«К сожалению, приходится признать, что «буржуазность» сейчас означает элементарную культурность. В низах русской жизни — первозданная тьма…». Из воспоминаний Николая Бердяева. ‪Москва, Большой Власьевский пер., ‬д. 4. 11 ноября (29 октября) 1917 года.

6.PNG
«На третью ночь перестрелка снова стихла, и стало слышно, как кто-то кричал на бульваре неуверенным надсаженным голосом: — Викжель настоятельно предлагает сторонам прекратить огонь и выслать парламентеров! Для переговоров о перемирии! Не стрелять! Посредник — представитель Викжеля — будет ждать десять минут. Не стрелять! Наступила неправдоподобная тишина — такая, что было слышно, как скрежещут от ветра изорванные пулями вывески. В тусклом зареве догоравшей аптеки я смотрел на часы. Все молча следили за мной. Секундная стрелка бежала по кругу, как будто быстрее, чем всегда. Пять минут! Семь минут! Неужели юнкера не сдадутся? Десять минут! Прогремел одинокий выстрел, за ним — второй, и сразу, как шквал, нарастая, загрохотала перестрелка…». Из воспоминаний Константина Паустовского. ‪Москва, Тверской б-р, д. 28‬. 11 ноября (29 октября) 1917 года. На фото: двор Тверского бульвара, д. 28

7.PNG
«Очень может случится, что разорвавшийся снаряд через несколько часов снесет нашу крышу и нас вместе. ‪3 дня‬ гудят орудия, трещат пулеметы, залпы, как в осажденном городе, масса убитых и раненых, и непонятно зачем. Все так же дезорганизовано и почем зря, как вся наша жизнь. Палят так, палят не разбирая, жителей верхних этажей предупреждают при начавшейся пальбе спуститься вниз. Черт знает что такое. Тут слух о погромах. Во дворе неохраняемый винный склад. Общественная охрана из квартир перессорилась. Более бедные не хотят ничего иметь общего с более обеспеченными. Кончится тем, что еще сами себя начнут перестреливать. Я еле жива, если это завтра не кончится, можно с ума сойти. Социальная революция — сплошная путаница, обман и самообман. Черт знает что, лучше бы на фронте сражались. Какая мерзость, насилие и восстание, они все Учредительное собрание провалили. Телефоны не работают, сегодня никто не звонит. Гадко, гадко, на Смоленском бульваре все время перестрелка какого-то путанного типа. Ну что, ляжем спать и, быть может, не встанем. Кто кому дал право распоряжаться моей жизнью, моим временем, моим здоровьем? Мы живем в каком-то первобытном времени. Люди должны были бы условиться не делать восстаний в городах и сражаться где-нибудь в лесах. Возмутительное насилие, которое грозит смертью. Больше невозможно терпеть. Странно, больше часу нет выстрелов, неужели кончилась эта дикая забава, кровавая борьба за власть…». Из воспоминаний Надежды Удальцовой. ‪Москва, Смоленский б-р, д. 65, кв. 82‬. 11 ноября (29 октября) 1917 года. На фото: ворота Смоленского б-р а, д. 65

8.PNG
«Утро. Вчера был тяжелый день. Вынужденное бездействие, противоречивые слухи; стрельба ружейная и орудийная вокруг, гуляли только во дворе. Правительственных сил мало; ждут подкреплений. Каких? Об этом также всякие противоречивые слухи. Телефон — единственная связь с миром. У нас был осмотр чердаков; среди офицеров-добровольцев — Федя и Андрюша Арманды; первый искупает мамашу-большевичку; угощали их завтраком. Подобно 1905 году — общение и знакомство со всеми жильцами. Некоторые сумасшествуют; другие относятся спокойно; вечером сидели вчетвером и даже вшестером на дежурстве в подъезде и разболтались, как будто забыв все происходящее; спал скверно; сегодня утром стрельбы меньше; информационные известия сравнительно благоприятны; большевики, будто бы, просят мира. В Петрограде все еще длительный период упорядочения — долго ли еще он продлится? И все-таки мятеж, я уверен, не будет ликвидирован как нужно. Разложение общества и народа непоправимое и неизбежно дойдет до конца. Бесконечное висение на телефоне в конце концов раздражает и утомляет. Странно, что война куда-то отошла временно на второй план; впрочем, это оттого, что известий в газетах нет никаких; воспользовались ли немцы новым русским преступлением и глупостью? Как отзовется все происходящее на ходе мировой борьбы, где русская падаль будет предметом общего дележа???». Из воспоминаний Юрия Готье. Москва. 12 ноября (30 ноября) 1917 года.

9.PNG
«День особенно жаркой перестрелки. Все утро пушечная пальба. Где‑то около нас ружейный огонь, очень сильный, целое сражение. По нашему двору звенят пули. Два раза к нам прибегала Карцева говорить по телефону и во второй раз привела одного гимназистика, который, идя по нашему переулку и застигнутый перестрелкой, прижался к воротам. Он от нас говорил по телефону с сестрой, живущей в Денежном же переулке, № 4. Но пробраться туда не было возможности. Звонил Егоров, сообщивший, что у них у Успения на Могильцах творится сущий ад. Очевидно, что наша местность сделалась ареной каких‑то военных действий. Все так неясно, и неизвестно, что делается вокруг…». Из воспоминаний Михаила Богословского. Москва. 12 ноября (30 ноября) 1917 года.

10.PNG
«Положение все ухудшается; начался регулярный обстрел с окраин; у большевиков оказалась артиллерия и лица, умеющие стрелять. Пресловутое соглашение между сторонами, говорят, не состоялось; сведений вообще ни у кого никаких — сколько-нибудь определенных. Мы брошены в пропасть; ясно можно предвидеть пожары, грабежи, насилия; пожар уже начался у Никитских ворот сегодня в полдень; состояние подавленное. Из Петрограда via железнодорожный союз сообщают, что будто бы состоялось соглашение о социалистическом правительстве от н.-с., включая большевиков. Странная и неустойчивая комбинация! Что же будет с Москвой? Боюсь, что сожгут Румянцевский музей — вот будет ужас! В течение дня до 7 часов стреляли редко — приблизительно два-три раза в час; пожар у Никитских Ворот утих. Жильцы дома на дворе поднимали шрапнельные стаканы и пули. Целый день без телефона; не отвечать на вызовы частных квартир надо было бы с самого начала; но все же без телефона еще томительнее. Прибегала Таня из Мертвого переулка, пробравшись через одну или две заставы; мы были рады ее приходу, точно приходу человека из другого мира…». Из воспоминаний Юрия Готье. Москва. 13 ноября (1 декабря) 1917 года. Фото: у Никитских Ворот.


Сборник: Антониу Салазар

Премьер-министру Португалии удалось победить экономический кризис в стране. Режим Антониу ди Салазара обычно относят к фашистским. Идеология «Нового государства» включала элементы национализма.

Рекомендовано вам

Лучшие материалы