Словарь вольнодумца
Петрашевский, человек прогрессивных взглядов, сумел провести демократические идеи даже на страницах такого, казалось бы, аполитичного издания, как словарь. В «Карманном словаре иностранных слов, вошедших в состав русского языка», изданном под редакцией некоего Кириллова — под этим псевдонимом скрывался Петрашевский, — появились статьи, многие тезисы из которых оказались неугодными российской власти. Однако бдительность цензора поначалу удалось усыпить (какая может быть политика в словаре?), и издание беспрепятственно сошло с печатного станка. Более того, оно даже было посвящено великому князю Михаилу Павловичу.
При этом многие определения действительно противоречили монархическим принципам. Например, Петрашевский считал, что оппозиция «есть явление, необходимое при всякой форме быта общественного». В статье о новаторстве мыслитель писал, что «чем важнее будет новаторство в сфере быта общественного, тем большее количество интересов оно должно потрясти, тем наибольшую реакцию встретить в нравах общественных, так что сила противодействия новаторству будет находиться в прямом отношении к его полезности». В качестве примера «смелого новаторства» он приводил овенизм — систему взаимного содействия и общей собственности.
Михаил Васильевич Буташевич-Петрашевский
В мае 1846 года правительство запретило издавать этот словарь, а в 1853-м оставшийся тираж второго выпуска — к нему в большей степени приложил руку Петрашевский — был сожжен. Спустя год такая же судьба постигла и первый выпуск.
Место встречи изменить нельзя
В 1844 году дом Петрашевского стал местом встреч его единомышленников. Сначала эти встречи не были систематическими, но с 1845 года они приобрели еженедельный характер. Проходили собрания по пятницам, поэтому их зачастую просто называли «пятницами Петрашевского». Нельзя сказать, что у петрашевцев были однородные взгляды и четко сформулированная политическая программа. Большинство из них просто с интересом проводило время, даже не думая о призывах к свержению власти.
Главным пунктом мероприятий, организуемых Петрашевским, было чтение запрещенной литературы. В его библиотеке таких книг было немало: петрашевцы читали Кабе, Прудона, Фурье. Особой популярностью среди собравшихся пользовалось письмо Белинского к Гоголю, распространение которого на территории Российской империи не допускалось.
26-летний Достоевский
Самыми известными участники «пятниц» были Федор Достоевский, Александр Пальм, Алексей Плещеев, Феликс Толь, Николай Спешнев. Всего по делу петрашевцев арестовали около сорока человек, двадцать одного из них приговорили к смертной казни.
К слову, эти события нашли отражение в романе Достоевского «Бесы». Многие литературоведы склонны думать, что Петра Верховенского прозаик наделил не только чертами Сергея Нечаева, но и некоторыми характеристиками Петрашевского. Образ Николая Ставрогина же, вероятно, был списан с Николая Спешнева.
Ненастоящая казнь
Приговор, как известно, в исполнение приведен не был. Только вот сами петрашевцы узнали об этом непосредственно перед расстрелом. По словам Достоевского, они пережили «десять ужасных, безмерно-страшных минут ожидания смерти». Инсценировано все было по высшему разряду: священник, предсмертные облачения, завязанные глаза, приказ целиться и… помилование! Петрашевцы, успевшие попрощаться с жизнью, были настолько ошарашены произошедшим, что один из них, Николай Григорьев, даже лишился рассудка.
Расстрел был заменен каторжными работами. Сроки оказались разными. Например, Петрашевского бессрочно сослали прямиком с Семеновского плаца, Достоевского ждали четыре года каторги, Толя — всего два.
Инсценировка казни на Семеновском плацу
Бернгард Васильевич Струве, встретивший Петрашевского в Сибири, отзывался о нем не слишком лестно: «Буташевич-Петрашевский и в ссылке оказался таким же, каким я его знал в Петербурге,