«Элитные» изгои
Оказавшись на распутье, дворяне, в силу характера, выбирали приемлемый для себя путь. Многие эмигрировали, но многие и остались. Те, кто решил не покидать родину, оказались под жестким давлением. Новая власть сделала все для того чтобы они ни на минуту не забывали о том, что являются здесь чужаками. Хоть идеологический пресс был силен, образование, остатки фамильного имущества и связи, помогали выжить. Но, конечно, многие ломались. Если не получалось найти работу, распродавалась последняя роскошь. А когда и она заканчивалась, бывшие представители элиты падали в пропасть социально неблагополучных слоев населения.
Найти работу «классовым врагам» было сложно. Поскольку большевики старательно отгораживали их практически от любых должностей. Попасть в бюрократический аппарат или хозяйственную сферу стало фактически нереальной задачей. Из-за этого адаптация дворян происходила крайне сложно, хоть ассимиляция с трудящимися была неизбежна. Им приходилось исходя из своих собственных знаний и умений, заодно надеясь на чудо, приспосабливаться. Легче всего было тем, кто владел иностранными языками и имел гуманитарное образование. Им удавалось найти применение своим знаниям в сфере образования.
Другие же пытались превратить свое хобби в профессию и зарабатывать на этом деньги. Востребованными оказались охотники, рыболовы, ремесленники. Вообще, молодое государство было заинтересовано в профессиональных «буржуазных специалистах». Но в силу идеологии относилось к ним настороженно. Поэтому в проигрыше оказывались обе стороны.
Зато в военном ремесле дворяне оказались востребованными. Яркие тому примеры — это Михаил Николаевич Тухачевский и Алексей Алексеевич Брусилов.
Голицыны, Хилковы и другие
Князь Николай Владимирович Голицын владел 11 иностранными языками и до революции был директором Санкт-Петербургского Главного архива Министерства иностранных дел. Но его профессиональные навыки, по факту. Оказались не востребованными. Он работал в канцелярии правления железной дороги, был старшим конторщиком, делопроизводителем отдела лесозаготовок и старшим статистиком.
Его сын Кирилл был арестован, из-за чего бросил учебу в Архитектурном институте. Но нашел себя в качестве художника-оформителя. Он, например, приложил руку к музею «Ясная Поляна», который подготавливали к юбилею Льва Николаевича Толстого. Двоюродный брат Кирилла, Сергей Михайлович, сумел добиться успехов на литературном поприще. Окончив специализированные курсы, он являлся автором детских журналов «Чиж», «Мурзилка» и других. Такой старт помог ему впоследствии стать профессиональным писателем. Помимо творческой деятельности, Сергей Михайлович был топографом. Он участвовал в строительстве канала имени Москвы.
Удалось адаптироваться к новым реалиям и бывшему дворянину Борису Дмитриевичу Хилкову. Он занимал должность старшего редактора в отделе законодательства Реввоенсовета СССР. Также работал бухгалтером в колхозе. Но в 1938 году был репрессирован.
Брат Бориса, Александр, родился в Великобритании. В СССР он приехал только в 1934 году. На исторической родине Александр Дмитриевич трудился на вагоноремонтном заводе в Ленинграде столяром-модельщиком. Но находил время и силы для творчества. Он был автором журналов «Рабселькор», «Вагоностроитель», «Вокруг света», «За рубежом». Создавал роман об эмиграции под названием «Обнаженные корни». Кстати, две части увидели свет незадолго до начала Второй Мировой войны.
Сумел найти себя и сын Бориса Хилкова, Михаил. Он окончил Дальневосточный рисо-мелиоративный техникум и совмещал гидротехнические работы с должностью прораба гражданского строительства.
Зворыкины являлись представителями купеческого рода. И хоть после революции они выступали против трудовой занятости, их усилия оказались напрасны. Лишившись всего, бывшие купцы, стали активно превращать свои увлечения в профессии. Так, например, Николай Зворыкин, являясь заядлым охотником, нашел себе работу в Лесосоюзе. Заодно писал статьи в профильные издания.
Надежда Анатольевна Зворыкина, владеющая английским языком, давала частные уроки. Ее сестра, Ксения, устроилась на работу в библиотеку.
Самое страшное
Для бывшего дворянского сословия наиболее болезненным ударом было изъятие частной собственности. Все, что они имели, было передано крестьянам. Например, имения. Они отдавались волостным земельным комитетам и уездным крестьянским депутатам вместе с усадебными постройками и даже инвентарем. Так было с усадьбой Солохта Череповецкого уезда. В документах указано, что мебель, хозяйственные постройки, продовольственные запасы либо передавались частным лицам и госучреждениям, либо распродавались за бесценок.
Лишь те усадьбы, в которых постоянно дворяне, оказались нетронутыми. В остальных обосновались сельскохозяйственные коммуны и артели. Те дворяне, которые остались в своих имениях, получили небольшие клочки земли. Но обрабатывать они должны были их самостоятельно. Соответственно, люди, не приспособленные к труду и незнакомые с сельским хозяйством, очень быстро оказывались в нищете. Они обменивали книги и ценные вещи на продукты. А когда ничего не оставалось, то, чаще всего, многие предпочитали покончить жизнь самоубийством.
Спустя несколько лет после становления Советского Союза, на бывших дворян уже не оказывалось такое сильное давление. Всеобщая «выравниловка» дала свои плоды. Молодое советское общество, хоть и со скрипом, но приняло в свои ряды бывших «классовых врагов».