Шаржи имели широкое распространение: их обсуждали, передавали из рук в руки, над ними смеялись, сначала громко и звонко, а потом уже тише — в зависимости от того, на кого была карикатура. Можно сказать, что это было подобием разрядки для очень серьезных взрослых людей, решавших очень серьезные вопросы и занятых очень важными делами. Это было отражением атмосферы в кругах правящей элиты, срезом отношения ведущих политиков друг к другу и, конечно же, конкретно к Сталину.
Рисунки 1920-х годов еще можно назвать юмористическими. Они похожи на непринужденные шаржи коллег, которых связывают дружеские отношения и которые время от времени балуются забавными портретиками друг друга единственно добродушного смеха ради. В них нет едкости и сатиричности, переходящей в неприкрытый сарказм, что были присущи рисункам годов 1930-х. Партийные рисунки еще отличались мягкой иронией, а авторы их свободно выбирали себе жертв для своих карандашных насмешек — доставалось даже Сталину.
Самые известные карикатуры на Сталина были выполнены Николаем Бухариным. «Любимец партии» был любимцем и Иосифа Виссарионовича, называл того прилюдно Кобой, обращался на «ты», поэтому имел определенное право рисовать на него шаржи. Однако, надо заметить, рисунки эти были максимально приближены к реалистическому изображению и практически не имели типичных шаржевых черт. К слову, их лишен и портрет Ленина.
Бухарин вообще считался главным художником партии и оставил после себя множество рисунков, причем весьма качественно выполненных. Бухарин был человек вдохновения: по датам, проставленным на рисунках, можно судить, что он рисовал сериями — периоды бурного творчества сменялись затишьем. Так, например, у Бухарина есть серия карикатур на председателя ВЦИК Калинина, на которых тот изображен курящим и блаженно улыбающимся.
Заслуга Бухарина в том, что своими рисунками он раскрыл образы многих коллег. Так, член ЦКК Аарон Сольц представлен в образе мудрой совы, глава ВЧК Феликс Дзержинский изображен с громадным мечом на плече, председатель ЦКК Григорий Орджоникидзе из-за своего своеобразного характера нарисован как офицер императорской армии, журналист и по совместительству член партии Карл Радек отправлен фантазией художника в 1953 год, где выглядел, как высушенный стебель растения, а один из первых маршалов Советского Союза Климент Ворошилов потерял свое тело, и заботливый Бухарин приделал к голове его новое — тело «голубя мира».
«Преподобный отче Аарон Александрович», — написал шаржист на обороте рисунка
Подпись на рисунке гласила: «Меч разящий пролетарской диктатуры, или Дзержинчик на страже революции»
«Серго, если бы он был моложе и если бы он служил в царской гвардии»
Карл Радек
Климент Ворошилов
Особого внимания заслуживает шарж на Льва Каменева, выполненный летом 1923 года после того, как на одном из партийных заседаний был поднят вопрос о государственном бюджете. Рисунок имеет название «На страже. Доклад Правительства», определенный сюжет и сопровождается целым четверостишием:
«Расходов много, но … отсутствует доход,
И в скором времени его не ожидаю;
«Предвидение» есть и «плановый подход».
Декреты … денег нет, и будут ли — не знаю».
С середины 1930-х на смену Бухарину как главному художнику партии пришел Валерий Межлаук — председатель Госплана и заместитель председателя СНК, которого коллеги называли «интеллигентом с партбилетом». В это время шаржи перестали быть общей забавной шуткой — в них появились злая насмешка и гротеск. Во многом это объясняется эпохой: рисунки членов Политбюро, отражая настроения внутри партии и характер отношений ее членов, предвосхищали годы «большого террора» и передавали атмосферу надвигавшейся грозы репрессий. Перестали рисоваться шаржи на Сталина, содержание рисунков стало жестче, число художников значительно сократилось; картинками уже не обменивались и так свободно их не обсуждали — теперь за них вполне можно было получить по шапке, если Сталину что-то в них не нравилось, а Сталину было известно, пожалуй, о всех рисунках, сделанных во время заседаний, так как Ворошилов и Берия любезно подносили ему новые и новые экземпляры.
В таких условиях легче было перестать вообще рисовать карикатуры, и так поступили многие члены партии. Многие, но не Валерий Межлаук, который, подобно Бухарину, выдавал карикатуры сериями — чаще всего одна серия рисунков была посвящена определенному заседанию. Фиксируя настроения заседающих, их личные пристрастия и мелкие недостатки, атмосферу в целом, Межлаук отлично иллюстрирует эпоху и создает как бы мини-репортаж. Межлаук, может, и рисовал с технической точки зрения хуже Бухарина, но отличался большей язвительностию.
Михаил Каганович (старший брат близкого сподвижника Сталина Лазаря Кагановича) поражает съезд спокойствием своего выступления, в виду отсутствия возражений
Председатель одного из заседаний Станислав Косиор пытается прервать речь зама наркома тяжелой промышленности Георгия Пятакова («Председатель: Никак не могу взнуздать этого рыжего черта»)
Анастас Микоян: «На борьбу с бюрократизмом НКСнаба! 17 съезд парт[ии] февр[аль]"
Командующий Первой Конармии Семен Буденный, обнимающий лощадь, «покровитель и преданный до конца защитник коня». Во время XVII съезда Буденный активно ратовал за коневодство, заявляя, что машину и лошадь в промышленности дОлжно использовать равномерно
Бухарин и Межлаук почти не пересекались как шаржисты. Лишь однажды, после того, как в «Известиях» был опубликован коллаж Бухарина на членов Президиума и ЦИК, в котором среди прочих была карикатура и на Межлаука, последний отреагировал шаржем на самого Бухарина, изобразив его с непомерно большим половым органом. Обоих партийных шаржистов расстреляли в 1938 году.
Карикатурить пытался и товарищ Сталин, однако получалось это у него заметно хуже. Рисунки его отдавали чем-то садистским. На одном из них нарком финансов Николай Брюханов подвешен за причинное место, изображение сопровождалось подписью, недвусмыленно говорившей, что произойдет с членам Политбюро в случае ошибки. Кстати, Брюханов был расстрелян в 1938-м. Также известна карикатура вождя народов на Георгия Пятакова, пренебрежительно подписанного как «Пятаченко».
