Наполеон — Жозефине:
«Друг мой, я только что виделся с императором Александром; я им крайне доволен, он гораздо умнее, чем обычно считают. Он герой романа. У него манеры самого любезного из парижан… Но просто доверять ему нельзя — он византиец»
Наполеон — Александру I о Пруссии:
«Подлый король, подлая нация, подлая армия, держава, которая обманывала и которая не заслуживает существования. Тем, что она вообще сохранилась, она обязана Вам»
Александр I о Наполеоне:
«Этот человек посреди самых сильных потрясений сохраняет спокойную и холодную голову: все вспышки гнева заранее рассчитаны и предназначены для устрашения собеседников. Он любит повторять, что ко всякому делу можно найти подход и нет таких трудностей, которые нельзя преодолеть»
Александр I — прусскому королю Фридриху-Вильгельму III:
«Наберитесь терпения. Мы вернём то, что утратили. Он сломает себе шею. Несмотря на все мои знаки дружбы и мои внешние поступки, в глубине души я Ваш друг, и я надеюсь доказать Вам это»
Александр I — генералу Савари о Наполеоне:
«Ни к кому я не чувствовал такого предубеждения, как к нему, но после беседы, длившейся три четверти часа, оно рассеялось как сон. Я никогда не вспомню об этом чувстве, так глубоко тронуло меня всё, что он сказал… Жаль, что я не увиделся с ним раньше. Завеса разорвана, и время заблуждений миновало»
Александр I матери — императрице Марии Фёдоровне:
«К счастью, у Бонапарта при всем его гении есть уязвимое место — тщеславие, и я решил пожертвовать своим самолюбием во имя спасения отечества… Союз с Наполеоном лишь изменение способов борьбы против него. Он нужен России для того, чтобы иметь возможность некоторое время дышать свободно и увеличивать в течение столь драгоценного времени наши средства и силы»
Мемуарист Филипп Вигель:
«В Санкт-Петербурге, даже в Москве, во всех местах России, наиболее образованных, Тильзитский мир произвёл наигрустнейшее впечатление: в этих местах люди знали, что союз с Наполеоном не может быть ничем другим, кроме порабощения, признания его полной власти. Я не обладаю великой свободой, но в этом вижу жестокую несправедливость по отношении к России; мне стыдно за неё. Всё, что мог сделать человек, не рождённый командующим, было сделано императором Александром»
Генерал-майор А. Щербатов:
«В Тильзите Наполеон вступил на высшую степень владычества»
Участник русско-прусско-французской войны офицер Я. Отрощенко:
«Приезжавшие к нам французские офицеры… говорили, что начертываемые теперь границы карандашом будут ещё стираться. Поэтому заключить было можно, что Наполеон, заключая мир, не оставлял плана войны против России»
Шарль Талейран:
«Наполеон покинул Тильзит, развязал себе руки для осуществления в будущем других своих замыслов. Он сам сохранил свободу, в то время как императора Александра он оплёл всевозможными обещаниями и, кроме того, поставил его относительно Турции в двусмысленное положение»
Михаил Сперанский:
«Тильзитский мир для Франции всегда был мир вооруженный»