Курс на ликвидацию особого статуса Финляндии в составе Российской империи был взят ещё после убийства Александра II. Наступление на автономные права обернулось протестами. В 1905 году княжество охватили демонстрации и забастовки. Всё большее влияние приобретало профсоюзное движение. Ответом на протесты стало усиление реакции: в 1907—1911 годах парламент систематически распускался. Над программой ликвидации автономии Финляндии работал Пётр Столыпин. Этот вопрос он поднимает в одном из своих писем к Николаю II.
Ваше Императорское Величество,
Я не нахожу слов, чтобы выразить чувства, вызванные во мне милостивым ко мне вниманием Вашего Величества во время моей болезни.
Вы знаете, Государь, что я не мастер, да и стесняюсь касаться этих вопросов, но есть вещи, которые не забываются и навсегда незабвенным останется для меня и жены то царственное отношение, которое Ваши Величества так человечески проявили к своему больному слуге.
Я молю Бога, чтоб он дал мне силы и возможность не словами, а делом отслужить своему Государю хоть частицу того добра, которое постоянно от него вижу.
Теперь я, благодарение Господу, совсем здоров, но ещё слаб, и доктора действительно требуют поездки недели на три на Юг, чтобы окрепнуть ранее, чем взяться за серьёзную работу.
Я думал было проехать заграницу, но это вызывало некоторые затруднения полицейского характера, теперь же, благодаря разрешению Ваших Величеств воспользоваться свитским домом или дачею министра в Ливадии, я могу осуществить поездку вместе с семьёю, что мне особенно дорого. Надеюсь выехать в конце шестой или в начале страстной недели и вернуться на Фоминой уже в совершенно нормальном виде.
Отрешившись во время болезни от мелких дел и забот, я невольно думал о вопросах более важных и принципиальных.
По отношению к Финляндии я относительно последней меры держусь особого мнения. Права Империи в этом принципиальном вопросе не затронуты, а у нас достаточно вопросов, в которых придётся отвоёвывать жизненные интересы России. Поэтому в этом специальном вопросе мне казалось уместным проявить высшее беспристрастие монарха. Теперешнее решение мне представляется половинчатым. Но каково бы оно ни было, недопустимо дерзко решение Сената, наглость которого надлежит сломить. Но это будет неминуемо продолжаться, пока генерал-губернатор идет сознательно против правительства и по недомыслию является покорным слугою Сената. Я имел в виду в ближайшем всеподданнейшем докладе доложить Вашему Величеству, что действительным наказанием для Сената явилась бы отставка ген[ерала] Бекмана и замена его Зейном. Конечно, последнему надо было бы начертать программу действий, так как со времен Бобрикова многое изменилось и в теперешней борьбе нам приходится твёрдо стоять на почве сеймовых законов, дабы не дать какого-либо оправдания активному или пассивному сопротивлению финляндцев. Если мне до отъезда возможно будет иметь всеподданнейший доклад, разрешите, Ваше Величество, подробнее доложить этот вопрос.
Финляндцы, конечно, надеются на то, что нас втянут в войну, но Господь Бог поможет Вам предупредить кровопролитие.
Ещё один вопрос, волнующий меня, это вопрос о морском Генеральном штабе. Способ направления подобного рода был далеко не выяснен; правительство должно его принципиально вырешить и принципиальный вопрос представить на Высочайшее благоусмотрение; пока дело принципиально не разрешено, правительство не могло спешный, частный вопрос о Генеральном штабе проводить иначе, как общим законодательным порядком; сделано это с Высочайшего соизволения, вопрос этот сепаратный и общий вопрос о правах Верховного вождя вооружённых сил не предрешает. Вот что, по моему мнению, надо морскому министру заявить в Государственном совете. Иначе в настоящем выйдет соблазн: вместе с искренними людьми, гр[аф] Витте и другие политики будут громить крамольное правительство за умаление верховных прав! В будущем же неизбежный длительный конфликт между Государственным советом и Думою, которая в данном случае исполнила лишь требование правительства и в результате странное и ненормальное положение Генерального штаба, который годами придётся содержать на 10-миллионный фонд, несмотря на согласие Г[осударственной] думы ассигновать нужный на это дело кредит.
Моё убеждение, что весь этот парад необходим в Государственном совете предупредить и что искусственно создавать осложнение в будущем не следует. Простите, Государь, за откровенное изложение моего мнения, которое и поручил В. Н. Коковцову более подробно доложить завтра Вашему Величеству.
Весьма важным делом считаю я также выбор лица на должность Виленского генерал-губернатора — край этот я хорошо знаю, он с 1905 года немного распустился и там много серьёзной работы.
Я надеюсь до отъезда повидать Унтербергера, считая весьма важным, чтоб эти дальние генерал-губернаторы, приезжая в Петербург, осязали бы результат своего приезда и сами участвовали бы в Совете министров не в бумажном, а в окончательном разрешении поднятых ими принципиальных вопросов.
В заключение приемлю долг доложить Вашему Величеству, что я передал министру юстиции повеление о заготовлении к празднику Св. Пасхи указов о назначении в Сенат директора Департамента полиции Трусевича и калужского губернатора Офросимова.
Решаюсь также напомнить о доложенном мною уже раз заветном желании министра иностранных дел Извольского быть также членом Государственного совета (из министров он почти единственный не в Государственном совете).
Статс-секретарь Столыпин
12 марта 1909 года
Орфография и пунктуация источника сохранены