А. Кузнецов: Карл Отто Кох был человеком, для которого определяющими в жизни были две вещи: карьера и достаток. То есть те обвинения, которые в конечном итоге будут ему предъявлены, свидетельствуют о том, что, во-первых, Кох был амбициозным карьеристом, а, во-вторых, стремясь к наживе, он не брезговал абсолютно ничем. В принципе, этим занимались, как показывает история, многие руководители концлагерей, поэтому значительная часть из них прошла через суд СС. Кто-то был приговорен к каторжной тюрьме, кто-то расстрелян, кто-то понижен в звании и брошен на другой участок. Но практически во всех случаях обвинение одно и то же — коррупция.
Эта история началась еще до войны. В 1939 году Гиммлер, возмущенный многочисленными приходящими, что называется с места, известиями о коррупции самых разных людей в системе концлагерей, начиная от рядовых надзирателей и заканчивая высокопоставленными офицерами, решил запустить в эту систему судью-ищейку. Его выбор пал на 30-летнего цивилиста Георга Конрада Моргена, которого он (Гиммлер) направил в только что захваченную немцами Польшу.
С. Бунтман: Там Морген стал подчиненным обергруппенфюрера СС Фридриха Вильгельма Крюгера.
А. Кузнецов: Совершенно верно. И когда он (Морген) с колоссальной энергией взялся за расследование дел о коррупции, многие из которых, стоит отметить, выходили на самый эсэсовский верх, Крюгер решил от него избавиться, а именно отправить на Восточный фронт, в трибунал дивизии СС «Викинг».
Морген спокойно, не сказав ни слова, никому не пожаловавшись (хотя, по сути, он был ставленником Гиммлера) отправился на Восточный фронт.
Через какое-то время Гиммлер, возмущенный тем, что опять пошли жалобы на коррупционные действия нацистов в Польше, спросил Крюгера: «А где Морген-то?» В это время ему на стол кладут бумагу от командира дивизии СС «Викинг» с просьбой перевести этого самого Моргена в другое подразделение.
Удостоверение личности анвертера НСДАП Конрада Моргена, 1936 год
С. Бунтман: Почему? Что случилось?
А. Кузнецов: Дело в том, что за несколько месяцев Морген вынес более 30 смертных приговоров в отношении своих же Kameraden, товарищей, за разные нарушения нацистского закона.
С. Бунтман: Вот это да!
А. Кузнецов: Моргена отзывают, опрашивают.
— Скажите, почему же, когда Вас отправляли с того места, куда Вас назначил сам рейхсфюрер, Вы ничего не сказали, ничего не сообщили?
— Ну, как же я мог? А субординация? — отвечал Морген.
С. Бунтман: То есть Морген был человеком, который работал на своем месте не за страх, а за совесть.
А. Кузнецов: Да. Работал в тех обстоятельствах, которые ему были предложены. Он совершенно не желал понимать ни намеков, ни каких-то там умолчаний, условностей: сказано расследовать коррупцию, вот он эту самую коррупцию и расследовал по полной программе.
Стоит отметить, что на каком-то этапе Гиммлер тоже пришел в некоторую усталость от ретивости Моргена и сплавил его подальше, в глубь страны, в сторону Мюнхена. И вот там, собственно, и начинается наша история, потому что в поле зрения Моргена попадает Веймар, Тюрингия. Веймар — это концлагерь Бухенвальд, который в свое время создавал и был первым его комендантом Карл Кох.
Сначала дело возбудили не против Коха, а против одного из сравнительно мелких партийных чиновников, которого подозревали в растрате, в присвоении средств.
С. Бунтман: В общем, типичное хозяйственное преступление.
А. Кузнецов: Да. Но когда местный следователь всерьез подобрался к этому чиновнику, тот незамедлительно вступил в СС, практически сразу был зачислен в состав гарнизона Бухенвальда и таким образом оказался вне юрисдикции городского суда. Требовался человек от партийного суда. И, собственно говоря, на несчастье всей этой теплой компании им оказался ищейка Конрад Морген, который взялся сначала за хвостик этой ниточки, за этого мелкого до недавнего времени партийного функционеришку, и довольно быстро вышел на тогда уже бывшего начальника этого самого лагеря Бухенвальд Карла Коха и его супругу Ильзу.
С. Бунтман: Главную героиню историй про абажуры и перчатки из человеческой кожи.
Карл Отто Кох
А. Кузнецов: Да. Супругам Кох инкриминировались две вещи: во-первых, присвоение в собственный карман около 100 тысяч рейхсмарок…
С. Бунтман: Приличная сумма.
А. Кузнецов: А, во-вторых, (видимо, главное с точки зрения суда) — это приказ, который Кох отдал своим подручным: расстрелять по ложному обвинению двух человек, немцев, которые были работниками лагеря, а третьего, заключенного, застрелить, инсценировав попытку бегства.
С. Бунтман: В чем, собственно, дело?
А. Кузнецов: Дело в том, что все эти люди работали в медицинской части Бухенвальда: доктор, его помощник и заключенный, который, видимо, был санитаром. В свое время Кох каким-то образом умудрился заработать сифилис, что с точки зрения высокоморального эсэсовского руководства было ай, как не хорошо. То ли вышеперечисленные товарищи начали Коха шантажировать, то ли он с самого начала решил, что от таких свидетелей нужно избавляться… В общем, он приказал убрать всех троих, за что в апреле 1945 года попал под суд.
С. Бунтман: Почему так поздно?
А. Кузнецов: На самом деле Морген прихватил Коха еще в 1943 году, но поскольку коменданты концлагерей принадлежали к номенклатуре службы безопасности, Моргену до начала процесса пришлось предъявлять доказательства виновности Коха вышестоящим инстанциям: сначала шефу криминальной полиции СС Небе, затем шефу гестапо Мюллеру.
И тот, и другой признали арест законным, но от ответственности за начало судебного процесса над Кохом уклонились, отправив Моргена к главе РСХА Кальтенбруннеру. Тот заверил судью в своей полной готовности содействовать правосудию — при условии, что она будет поддержана его непосредственным руководителем — Гиммлером. В свою очередь, не только суд над Кохом, но и дальнейшую чистку аппарата концлагерей одобрил Гитлер. По приговору, вынесенному судьей Моргеном, в холодное апрельское утро 1945 года, буквально за несколько дней до освобождения Бухенвальда союзными войсками, Карл Кох был расстрелян.
Овдовевшая Ильза была виновна в неменьшей степени, чем ее муж. В глазах же СС вина Кох была незначительна. Садистку освободили из-под стражи.
С. Бунтман: Но в 1947 году правосудие все-таки настигло ее.
А. Кузнецов: Да. После войны Ильза Кох попадала под суд дважды. В 1947 году она предстала перед американским военным трибуналом, который приговорил ее к пожизненному заключению. Смягчающим обстоятельством стало то, что во время следствия бывшая нацистка была беременна от немецкого солдата.
С. Бунтман: Сын Уве родился в 1947 году. Мальчика сразу же направили в приют. Долгое время он не знал, кто его родители и живы ли они. В 1966 года он впервые встретился с матерью, навещал ее вплоть до того момента, когда она покончила с собой.
Ильза Кох на процессе американского военного трибунала в Дахау, 1947 год
А. Кузнецов: В 1951 году в жизни Ильзы Кох наступил перелом. Генерал Люциус Клей, верховный комиссар американской оккупационной зоны в Германии, освободил ее, сочтя обвинения в отдании приказов о казни и изготовлении сувениров из человеческой кожи недостаточно доказанными.
С. Бунтман: Однако Ильзе Кох не суждено было насладиться свободой. Вскоре она была арестована уже немецкими властями и приговорена к пожизненному заключению. Ей было твердо заявлено, что на этот раз на какое-либо снисхождение она может не рассчитывать.
А. Кузнецов: Что касается судьи Моргена, то сразу стоит отметить, что в 1948 году он прошел процедуру денацификации и был признан человеком, к которому нет претензий.
Перед Международным военным трибуналом в Нюрнберге Морген давал показания о том, что он проверил ряд концентрационных лагерей в качестве судьи СС. Вот несколько цитат из его показаний:
Адвокат Пайкманн: Возникло ли у Вас впечатление и в какое время, что концентрационные лагеря были местами уничтожения людей?
Морген: У меня не было такого впечатления. Концентрационный лагерь — это не место уничтожения людей. Я должен сказать, что уже первое посещение концентрационного лагеря — я упоминал, что первым лагерем для меня был Бухенвальд под Веймаром — оказалось для меня чрезвычайной неожиданностью. Лагерь лежит на лесистых высотах с чудесными видами, строения чистые, недавно покрашенные, много газонов и цветов, арестанты были здоровы, нормально накормлены, загорелые, от какого-то особенного темпа работы…
Председатель: О какой дате Вы говорите?
Морген: Я говорю о начале моих расследований, в июле 1943 года.
Прочие учреждения лагеря были в безупречном порядке, особенно больница. Руководство лагеря в руках коменданта Дистера было направлено на то, чтобы подготовить для заключенных достойное человека существование. У заключенных была свобода почтовой переписки и получения корреспонденции, у них была большая лагерная библиотека, даже с иноязычными произведениями, у них были варьете, кино, спортивные соревнования и даже бордель. Все другие концлагеря были обустроены приблизительно так же, как Бухенвальд.
С. Бунтман: Что это?! Ведь есть фотографии. Ну, не 1943 года. 1945-го. Но все же… Какой бордель? Какая свобода получения корреспонденции? Какие упитанные арестанты? Какое достойное человека существование? О чем говорит этот беспристрастный судья?
А. Кузнецов: Морген прожил довольно долгую жизнь. В Западной Германии он по-прежнему занимался юридической практикой…
С. Бунтман: Выполнял свою работу. Одним словом, настоящая ищейка.