Президент СССР Михаил Горбачёв:
«Я сейчас жалею — надо было не уезжать. Ошибка, да, я это уже сказал. Так же как было ошибкой, что я не отправил Ельцина навсегда куда-нибудь в страну заготавливать банановые продукты. После известных процессов. Когда требовал пленум — исключить из членов ЦК. Некоторые из партии требовали исключить за то, что он затеял».
Вице-президент СССР Геннадий Янаев, ставший и. о. президента с 19 по 21 августа 1991:
«Я абсолютно никогда не признавал, что я совершил государственный переворот, и никогда не признаю. <…> Мы не разогнали ни одну структуру государственную, не посадили ни одного должностное лицо, даже Гавриила Харитоновича Попова, мэра Москвы, не освободили от работы, хотя он деликатного свойства информацию таскал американскому послу по 5−6 раз в день».
Директор Института гуманитарно-политических исследований, бывший депутат Госдумы Вячеслав Игрунов о Ельцине в августе 1991-го:
«Ельцин был медлительным человеком, он не готов был принимать быстрые и резкие решения. Помню, как я убеждал его объединиться с либеральной интеллигенцией на время избирательной кампании на съезд депутатов. Это было очень трудное дело. Он сторонился всех. Он был человек бюрократический.
Тот Ельцин, которого мы теперь знаем, — это совсем другой Ельцин. В тот момент, когда Коржаков вывел Ельцина на танк, он стал другим Ельциным. Все — здесь он начал себя по-другому понимать. Во время ГКЧП не столько произошла революция в стране, сколько произошла революция в Ельцине. Так в августе 1991 года закончилась перестройка».
Президент РСФСР Борис Ельцин:
«Нелепости в их (членов ГКЧП) поведении стали бросаться в глаза довольно быстро. Группа захвата из подразделения «Альфа», присланная сюда (в Архангельское) ещё ночью, так и осталась сидеть в лесу без конкретной задачи. Были арестованы депутаты Гдлян и Уражцев, а главные российские лидеры проснулись у себя на дачах, успели сообразить, что случилось и начали организовывать сопротивление. Пока я обратил внимание только на телефоны. Они работают, значит, жить можно… Я успел почувствовать: что-то тут не так. Настоящая военная хунта так себя не станет вести».
Председатель Верховного совета СССР Анатолий Лукьянов:
«Уже давно спорят, а что же такое было ГКЧП: путч, заговор или переворот? Давайте определимся. Если это был заговор, то где вы видели, чтобы заговорщики ехали к тому, против кого они сговариваются? Если это был бы путч, то это означало бы ломку всей системы государственной. А все было сохранено: и Верховный Совет СССР, и правительство, и все остальное. Значит, это не путч. А может, это переворот? Но где вы видели переворот в защиту того строя, который существует?
Признать это переворотом даже при большой фантазии невозможно. Это была плохо организованная попытка людей поехать к руководителю страны и договориться с ним о том, что нельзя подписывать договор, который разрушает Союз, и что он должен вмешаться. Там были Болдин, Шенин, Крючков, Варенников и Плеханов. Всем им Горбачев пожал руки — и они разъехались. Это надо знать людям, это была отчаянная, но плохо организованная попытка группы руководителей страны спасти Союз, попытка людей, веривших, что их поддержит президент, что он отложит подписание проекта союзного договора, который означал юридическое оформление разрушения советской страны».