Начнём с мечты. Желание людей видеть то, что выходит за границы взгляда, имеет довольно длительную историю. Например, в Средние века был изобретён магический кристалл — пирамида, в каждой из четырёх граней которой люди надеялись увидеть то, что происходит в каждой части света. Но, конечно, к осуществлению этой мечты они подошли только где-то на рубеже
Днём рождения немецкого телевидения принято считать 22 марта 1935 года. И первой такой «говорящей головой», которая появилась на экране, была голова геббельсовского чиновника, шефа службы радио Третьего рейха Ойгена Хадамовски. Довольно расплывчатое изображение и несколько хвалебных фраз в отношении фюрера — вот всё, что тогда смогли выдать. Первая попытка телетрансляции — это берлинская Олимпиада 1936 года. Не совсем удачная, но всё-таки…
И вот мы подходим к 1937 году, периоду, когда Геббельс начинает активно этим заниматься, а именно: наращивать своё министерство, формировать новые департаменты. Где-то к войне их будет уже четырнадцать, а пока только два — департамент радио и департамент кино. Но вот интересно, что в 1937 году Геббельс говорит о том, что кинорежиссёры не должны заниматься телевидением, и отдел телевидения создаётся при департаменте радио. Вопрос: почему. Видимо, уже были какие-то пропагандистские технологии, наработанные департаментом радио, которые он хотел использовать на телевидении.
Радио Геббельс использовал очень активно. Тогда оно было, в общем-то, главным техническим средством пропаганды. В рамках «Трудового фронта» населению даже раздавали бесплатные приёмники.
В 1937 году есть один очень интересный момент. Как вы думаете, кому Геббельс поручил заняться досугом граждан и особенно гражданок? Ну, возможно, кто-то знает, что его жена Магда работала в Комитете немецких женщин и занималась досугом работниц, но, как она сама говорила, «гораздо труднее оказалось решить задачу правильно занять время домохозяек». Вот небольшой отрывок из письма, которое пишет её подруга Маргарита, сестра Рудольфа Гесса: «Это была идея Магды: устраивать при новых прачечных (бытовых комбинатах по-нашему) особые комнаты, в которых можно было бы собираться человек по 30−50, например, вокруг телефункена». («Телефункеном» назывался тогдашний телевизионный приёмник). «Здесь же, — пишет она, — можно разместить книги, газеты, можно смотреть, разговаривать, обсуждать и прочее. Идея нам понравилась, и мы взялись за её воплощение».
Дальше Маргарита пишет, что «Трудовой фронт» отказался выделить средства, и Магда обратилась в министерство пропаганды. «Йозеф обещал хоть миллион марок, если мы станем строго следовать его установкам, и написал такую инструкцию, что в семействе Геббельсов назревает очередной скандал. Антисемитизм необычайно скучен… (По этой фразе можно сделать вывод, что было очень много антисемитской пропаганды). Немки не захотят собираться вокруг телефункенов ради того, чтобы ненавидеть своих соседок-евреев. Немки хотят любить, воспитывать детей, учиться правильно проводить с ними досуг».
И вот интересно, что эту идею Магды создавать телекомнаты очень быстро «прихватизировал» Геббельс, чтобы распространить её уже на мужчин.
Вообще нужно сказать, что в 1937 году Геббельс ещё смотрел на телевизоры как на нечто такое с туманной перспективой. Может быть, с хорошей перспективой, но в будущем, потому что очень мала была аудитория. А ещё он боялся прямых трансляций, так как невозможно наладить цензуру. У него было даже такое высказывание: «Ляпнут ещё чего-нибудь. Нельзя так уж вот свободно давать высказываться». Но тем не менее с 1937 года Геббельс начинает уже размышлять о телевидении как о новом орудии пропаганды. «Превосходство, — пишет он, — зрительной картинки над слуховой в том, что слуховая переводится в зрительную при помощи индивидуального воображения, которое нельзя держать под контролем: всё равно каждый увидит своё. Поэтому следует сразу показать, как нужно, чтобы все увидели одно и то же». То есть он свою лапу накладывает уже и на воображение. Как ни крути, а выдающийся пиарщик!..
И здесь он разрабатывает чёткую инструкцию, по которой нужно работать вот этому отделу телевидения. Её суть Геббельс всё время подчёркивает: «правильная картинка в каждый дом». Что значит «правильная»? Значит, что все люди должны видеть ту реальность, которая нам нужна.
В 1939 году Геббельс всё-таки выделяет средства, даёт возможность Комитету немецких женщин заняться разработкой вот этих программ для женских телекомнат, то есть соглашается разбавить эту гляйхшалтунг (концепцию пропаганды) некими художественными фантазиями. «О технической стороне, — говорит он, — не беспокойтесь. Скоро мы получим в свои руки такие аппараты! Мы сможем показать, что угодно. Мы будем создавать реальность, которая нужна немецкому народу. Ваша задача, — пишет он жене и её сотрудницам, — учить немок в ней жить». Ничего не напоминает?
И вот смотрите, какие у него были приоритеты. Первое и главное — новости; потом репортажи из цехов и ферм; на третьем месте — спорт (четыре раза у него: спорт, спорт, спорт, спорт); далее развлекательные программы. Причём он пишет, что со временем развлекательных программ нужно будет делать больше, когда сознание народа будет подготовлено. Что касается фюрера: «С телевидением живой фюрер, — пишет Геббельс, — войдёт в каждый дом. Это будет чудо, но оно не должно быть частым. Другое дело — мы. Мы, руководители партии, должны быть с народом каждый вечер после трудового дня и объяснять ему то, чего он днём недопонял».
Ещё по поводу участия немецкого народа в политике. Геббельс считал, что народ должен участвовать в политике, но в форме митингов и голосований. 7 пункт его инструкции гласит: «Нужно не бояться погрузить зрителя в политический спор, в борьбу хорошего с лучшим… (Геббельсовская формула). А на другой день предоставить возможность выразить своё мнение у себя на предприятии голосованием, например». Ну и как вам это нравится?
Но Геббельс идёт дальше. В этом же 7 пункте: «Если в обществе назревает какое-то недовольство, нужно не бояться его персонифицировать и вывести на экран. Как только мы сможем обеспечить телефункенами пятой модели хотя бы половину населения, нужно посадить перед телепушкой нашего рабочего вождя, Лея, и пусть поёт свои песни о тяготах рабочего человека». То есть выпускать пар таким образом. Великолепная разработка, не так ли?
А вот 9 пункт: «Департамент кино плохо учитывал женский контингент. Для домохозяек нужны телепрограммы, которые заставили бы женщин правильно влиять на своих мужей вечером, когда те возвращаются с работы». Как вам такое? Посмотрела днём телевизор — вечером поговорила с мужем.
И что интересно, Магда Геббельс очень серьёзно занималась этим вопросом. Вообще о Магде, о её профессиональной деятельности, об общественной деятельности мало что известно. И вот с 1939 года, когда Геббельс очень хорошо выделяет это пропагандистское направление, именно Комитет немецких женщин задаёт так называемое художественное направление. Но они ни в коем случае не взаимодействуют, они жёстко конфликтуют. Для примера возьмём две программы. Одна составлена геббельсовским направлением, вот этим пропагандистским, другая — в Комитете женщин.
26 октября 1940 года. Программа передач на этот день (разработка). Пропагандистское направление.
14.00 — новостные сообщения.
15.00 — кинохроника военных побед.
16.00 — хор СС Кёльна исполняет старинную песню на фоне знамён с руническими символами.
16.15 — новостные сообщения.
17.00 — «Их разыскивает народная полиция».
18.00 — новостные сообщения.
18.30 — 19.30 (как раз все возвращаются обычно с предприятий) — «Слово фюрера».
19.30 — хор СС Кёльна поёт ту же самую песню (повтор).
19.45 — новостные сообщения, кинохроника военных побед.
20.00 — «Слово фюрера» (повтор).
21.00 — новостные сообщения, кинохроника трудовых побед.
21.30 — стихи и песни на слова членов Союза немецкой молодёжи.
22.00 — молитва членов Союза немецкой молодёжи «Фюрер, мой фюрер, данный мне Господом».
А вот разработка Магды на три дня позже, 29 октября 1940 года.
14.00 — новости («Моя Германия»). (Вероятно, новости какого-то панорамного характера).
15.00 — «Час молодой матери».
16.00 — Виды Парижа. История. Игровые сценки времён Великой французской революции. Французские народные песни. (А это уже была оккупация Франции!)
17.00 — новости (Германия и Европа).
17.30 — час музыки, фортепианный концерт.
18.00 — актёры Эмиль Яннингс и Лил Даговер о работе в новом кинофильме, репортаж со съёмочной площадки.
19.00 — телевизионный исторический фильм.
20.00 — новости («Моя Германия»), сокращённый повтор программы.
20.30 — национальный фольклорный праздник, кинохроника.
21.00 — полчаса музыки, отрывки из опер и оперетт.
21.30 — «Перед сном: читаем нашим детям».
Возвращаясь к Магде. Всё-таки феномен её личности многим непонятен. Не женщина, а какой-то монстр, который свалился неизвестно из какой преисподней, отравил своих детей. Магда Геббельс — действительно чудовищная личность, которая вложила в национал-социализм больше, чем в рождение своих детей. Поэтому когда это государство погибло, для неё погибло всё.
Но самое фантастическое, что потрясает во всей этой телевизионной истории, — это 1938−1939 годы. С Тибета возвращается экспедиция Шефера, устанавливается радиомост Берлин-Лхаса. До нас дошло даже приглашение Гитлеру от регента Рединга Хутукту «в 18-й день 1-го тибетского месяца года земляного зайца». И оно было передано по радио. Но есть большое подозрение, что с Тибетом был установлен не только радиомост. На чём оно основано?
В 1940 году несколько сотрудников министерства Геббельса, которые разрабатывали вот это художественное, вышедшее из недр Комитета немецких женщин, направление, были посланы в Аненербе, как говорится в документе, «для прослушивания курса, который читал геноссе Эл». («Геноссе Эл», «сахиб» или «человек в алом», как называет его Скорцени, — это некий тибетский лама). Эта группа состояла из 20 человек. Чем она занималась? Она осваивала руническое письмо, чтобы, как пишет Скорцени, начать работать с некой сверхновой аппаратурой. Известно, что через некоторое время 16 человек из этой группы были отчислены и отправлены, кстати, на лечение к тем же самым медикам Аненербе. Потом были отчислены ещё двое, заменены японцами.
Параллельно с этим Геббельс, который идёт в пику художественному направлению, тоже поручает одному из разработчиков своего пропагандистского направления подготовить ему материал о «закладке в телекартинке неких гипнотических элементов». «Сотрудник с заданием не справился», — написано в отчёте. Тогда Геббельс поручает это же самое задание Вальтеру Бруху (тому, кто осуществил первую трансляцию с Олимпийских игр).
Возникает вопрос: откуда у Геббельса вообще возникла вот эта идея о «закладке гипнотических элементов»? Идею телекомнат он присвоил у Магды. А эту? Может быть, в группе «сахиба»?
С другой стороны, он мог додуматься и сам: если он считал пропаганду массовым гипнозом, а телевидение — орудием пропаганды, то почему бы это орудие не напичкать, не нафаршировать вот такими гипнотическими элементами?
И вот мы подошли к 1942 году. (1941 год мы пропустили, потому что в этот период все технические средства, которые были, попали в руки военных. Телевидение стало играть передовую роль в качестве средства теленаведения ракет).
Во время войны производство телефункенов велось в очень ограниченных количествах. Конечно, ими снабдили высших иерархов — партийных, эсэсовских. Есть интересные свидетельства о телекомнате Гитлера, телекомнате Гиммлера в Вевельсбурге. Члены «Трудового фронта» имели возможность смотреть какие-то передачи. В основном это были повторы отснятого до войны.
Так вот, в 1942 году Геббельс, собрав, видимо, всё, что у него было, создаёт пятнадцатый департамент телевидения со штатом в 42 человека. 23 ноября 1943 года его начинание почило в бозе: союзники полностью разбомбили передатчик вермахта в Берлине. Тем и окончилась первая серия мыльной оперы по имени «телевидение».
А вот (внимание!) ещё одна программа передач от 14 мая 1944 года. (Это одна из разработок, которые велись в недрах министерства пропаганды).
6.00 — «Германия, проснись». Марш, утренняя зарядка.
6.30 — новости, хроника.
7.00 — «Письма с фронта». Читают Вернер Краус и Анни Ондра.
8.00 — повтор вечернего киносеанса «День любви».
10.30 — встреча с актёрами фильма «День любви». В дискуссии принимают участие работницы химического предприятия имени Роберта Лея.
11.30 — «Мы и наши дети». Сегодня: учимся готовить вместе.
12.00 — новости рабочего полдня, репортажи из цехов.
12.45, 14.00 — видовые фильмы: Мадрид, Вена, Афины.
14.00 — хроника.
14.30 — киносеанс «Старый замок». 1-я часть.
16.00 — криминальная хроника «Их разыскивает народная полиция».
16.30 — «Старый замок». 2-я часть.
18.00 — час музыки, сцены из оперы «Валькирия».
Потом новости, затем вечерний киносеанс под названием «Атлантида».
21.00 — «Письма с фронта», повтор.
21.30 — криминальная хроника, повтор.
22.00 — «Мозаика», семейный час.
23.00 — видовой фильм «Моя Германия».
Если же говорить о том, что реально было на экранах, то остановимся на телекомнате Гиммлера. Вот он-то смотрел телевизор действительно. Хотите знать, что именно? Генерал СС Бергер (тот самый, который напичкал бункер прослушками) после войны долгое время работал в антифашистском журнале «National Europe», и вот он оставил такое свидетельство, что его шеф Гиммлер иногда наблюдал за экспериментами, которые проводились в секретных лабораториях, расположенных в замке Вевельсбург, но делал это не непосредственно, поскольку был брезглив, а на экране телефункена. Вот такие велись трансляции.
И ещё несколько слов скажем по поводу вот этих самых лам, которые, вероятно, не просто радиомост установили. Вот ещё одно свидетельство. Материалы Нюрнберга. Допрос некоего гауптштурмфюрера Курта Шульцмайера, который участвовал в расстреле 28 апреля 1945 года Германа Фегелейна, зятя Евы Браун. И вот он пишет. Следователь задаёт ему вопрос, на который он отвечает: «В это время трясущийся Фегелейн в одной белой рубашке прижался к дереву спиной и зажмурился. И всё это наблюдал из-за деревьев тибетец, из тех, что прибыли из Лхасы и не носили свастики. Этот тибетец наставил на происходящее странный маленький продолговатый аппарат. Такого мы ещё не видели». Далее комментарий Бергера: «Гиммлер хотел, чтобы происходящее здесь (в рейхсканцелярии) увидели ещё в одном месте». «О каком месте, по-вашему, идёт речь?» — задаёт вопрос следователь. Ответа нет. В протоколе сказано, что в ответ Шульцмайер только молча улыбнулся.
И всё это было бы смешно, и всё это можно было бы посчитать бредом, но вот последняя цитата, письмо от 2 августа 1972 года Рудольфа Гесса из тюрьмы Шпандау: «Гитлер делился со мной впечатлениями от внешности Хутукту (это имя регента Тибета, с которым был установлен радиомост). Прямой стальной взгляд, ирония, пульсирующая в уголках губ. Вскоре я и сам имел случай убедиться в этих непостижимых восточных переливах разнообразнейших выражений его лица — от фанатической одухотворённости до сладчайшего цинизма». В этих словах есть какая-то странная динамика. Что это за «пульсирующая», что это за «переливы»? Остаётся только гадать.