В словаре Ожегова термин «исторический» означает «относящийся ко времени, от которого сохранились вещественные памятники, например, летописи».
Замечательная вещь — летопись. В ней время движется потоком. Но с тех пор, как летописцы перевелись и появились историки, историческое время стало как будто перепрыгивать: с факта на факт, с документа на документ. А промежутки часто делаются добычей несведущих сочинителей, не имеющих понятия о том, что помимо документов существует еще логика исторических периодов, их психология, воздух. Только из этого рождаются умные версии.
Вот пример глупой версии: гитлеровский генерал-фельдмаршал Эрвин Роммель, знаменитый «лис пустыни», в Первую мировую командовал ротой войск внутренней безопасности, имел опыт подавления антиправительственных акций в Рурской области, автор книги «Пехота наступает». Как вы думаете, какие из вышеназванных фактов его биографии сподвигли Гитлера во время захвата Судетов назначить этого офицера командиром своего личного батальона сопровождения?
В энциклопедии Третьего рейха 1996-го года издания говорится, что прочтение книги. Глупость. Здесь версии даже не требуется. Достаточно знать, что Гитлер делил людей на склонных или к абстрактной или к конкретной работе и использовал их соответственно.
Дело с книгой обстояло так. С 1929 по 1935 год энергичный Роммель метался, не зная, чем бы заняться. Пробовал преподавать, поработал в «Гитлерюгенде», вернулся в академию и, оформив лекции «Боевой опыт» в книгу, выпустил ее под названием «Пехота наступает». Книгу прочел не Гитлер, а Гесс, который применял к людям более сложную систему градации. Он и убедил Гитлера приблизить способного офицера, дав ему какое-нибудь личное поручение. Гитлер Гесса послушал, но тактики своей не изменил.
Роммель, кстати, командовал батальоном охраны очень недолго, однако из поля благожелательного внимания фюрера не выпал, и следующие семь лет Роммель продолжает оставаться как бы на ладони истории. Его успех — сто тысяч пленных французов, из них пять адмиралов и семнадцать генералов. Его триумф зовется Тобрук. Его неудача — Эль-Аламейн. Его логическое предвидение — высадка союзников именно в Нормандии. А конец его карьеры приходится точно на 15 июня, когда он передал через адъютантов письмо Гитлеру, в котором доказывал необходимость закончить войну. После этого ладонь складывается в кукиш.
С лета 1944-го Роммель — закрытая фигура. И тут пока ничего не поделаешь. Есть только вопросы и версии: состоял ли в заговоре Штауффенберга, готовил ли свои войска к перевороту, предлагал ли судить Гитлера? Моя версия — трижды нет.
Конец жизни Эрвина Роммеля в одних энциклопедиях сочинен так: якобы кто-то из умиравших участников заговора в агонии произносит имя Роммеля, после чего к тому домой отправляются два генерала, чтобы склонить к самоубийству, и Роммель глотает яд. В других — сочинение с загогулиной: Роммель якобы отвечал генералам, что самоубийству предпочитает суд чести, поскольку чист, тогда ему пригрозили репрессиями в отношении его семьи, он и отравился. Здесь, конечно, постарался сын Роммеля, которому очень хотелось сделать отца жертвой и героем Сопротивления. Знал ли сын, что даже в этой версии предпочтение его отцом суда чести означало, что Роммель абсолютно убежден в своей невиновности.
И как же все-таки умер этот, безусловно, одаренный человек? А как умер Мюллер? Как умер сам Гитлер? А, вообще-то, историк никогда не стесняется сказать «не знаю».
Проект был подготовлен для программы «Цена победы» радиостанции «Эхо Москвы».