О, итальянцы, братья,
Развейте тучи,
Что яд стальных осколков источают.
О, итальянцы, братья, оперенье шлема твоего,
Италия,
Ты слышишь стон Лувена, видишь Реймс
ломает руки,
И кровью истекает доблестный Аррас.
Споёмте все, кто пал в бою,
И все живые
Солдаты, офицеры.
И вы, винтовки, сабли, лопасти винтов и пушки.
Споёмте все, кто в касках и шинелях,
Споёмте павшие,
Споём, земля вовек не певшая.
Мы будем петь и веселиться вволю,
Свободные навек.
Ну кто ещё мог выводить в траншеях под огнём у бельгийской границы в 1915 г. эти длинные ряды строк, сложенных в стихи? Аполлинер пишет признание в любви своей второй родине и восторженно взывает к своим братьям по оружию за Альпами. Пишет своему другу Арденго Соффичи, который в тот момент тоже отправляется добровольцем на фронт, как и положено футуристу. В это же время на востоке другой поэт-фронтовик Николай Гумилёв слагает «Оду д’Аннунцио» по случаю выступления последнего в Генуе 5 мая 1915 г., в день памяти о начале похода «тысячи» Гарибальди.
В тот вечер будущий военный лётчик и подполковник итальянской армии, герой войны, в который раз решительно говорит о необходимости вступления Италии в войну на стороне Антанты. Такое решение было принято итальянским правительством уже 23 мая. Но к этому времени во Франции уже несколько месяцев храбро сражаются итальянские солдаты в форме легионеров. Эти люди выступили против нерешительности руководства королевства Италии, не дожидаясь объявления войны, сами направляются на Западный фронт осенью 1914 г. в составе «Гарибальдийского легиона», он же 4-й маршевый полк Французского Иностранного Легиона (4e régiment de marche du 1er étranger, RMLE).
Подразделение полностью состояло из итальянцев, пожелавших сражаться на стороне Франции. Его создателем был не кто иной, как внук Джузеппе Гарибальди — Пеппино (это прозвище, его назвали в честь деда, то есть Джузеппе Гарибальди II), носитель всё той же легендарной фамилии. Продолжатель дела своего великого предка, к тому времени ветеран Англо-бурской войны, революционных событий в Венесуэле и Гвиане и Мексиканской революции (в 1910—1911 гг.). В 1912 г. во время Первой Балканской войны он со своим отцом Риччиотти создал гарибальдийский корпус итальянских и английских добровольцев для сражения против турок на стороне молодых балканских государств.
Отец и сын верили, что таким образом отстаивали итальянский национальный интерес, ведь Османская империя — прямой стратегический союзник Австро-Венгрии, к которой у Италии имеются территориальные вопросы. Именно исходя из этих соображений Пеппино Гарибальди тревожной осенью 1914 года прибыл в Париж для создания нового полка итальянских добровольцев, на этот раз во Франции. Борьба против Германии и Австро-Венгрии воспринималась гарибальдийцами как продолжение дела Рисорджименто: итальянцев интересовали австрийские территории со значительной долей итальянского населения (Истрия, Далмация, Триест). Таким образом, полк получился дважды гарибальдийским, по фамилии командира и по идейным соображениям лиц, что вступали в него.
Создание полка было встречено итальянскими патриотическими кругами с большим энтузиазмом. Бывалые соратники Пеппино Гарибальди по прошедшим военным кампаниям составили костяк полка, а своими решительными действиями привлекли в него многих юных последователей. В легион прибыли сражаться бок о бок мадзинисты, синдикалисты, искатели приключений, авантюристы и пламенные патриоты Италии. Всего 2500 сорвиголов под командованием 57 офицеров, среди них — шесть внуков Джузеппе Гарибальди. Половина всех бойцов — итальянские мигранты, проживавшие на тот момент во Франции. Солдаты вновь созданного подразделения получили форму Французского Иностранного Легиона и были включены в его состав. Под плотными кителями легионеров красовались красные гарибальдийские рубашки.
Легион проходил срочное обучение под Монтелимар, Нимом и Монбуше, и уже 11 ноября 1914 Пеппино торжественно принял командование своим подразделением. Затем гарибальдийцы были переброшены в Аргонский лес, где немцы плотно вгрызлись в оборону французов, а те отчаянно контратаковали. Началось тяжёлое противостояние на небольшом холмистом кусочке территории, которая предложит сторонам изрядно полить себя кровью. В ходе боёв итальянцам приходилось не раз пускать в ход штыки и гранаты.
Капитан Камилло Марабини, ветеран легиона, в своей книге воспоминания «Гарибальдийцы под Аргоном» так описывает одну из атак: «Вперёд! Вперёд! Viva l’Italia! Италия! Италия! Мы упираемся локтями в стены траншеи, винтовки служат рычагами; делаются невероятные усилия, помогаешь ты, помогают тебе. Наконец выбрались наружу, один прыжок и уже в бою. Слава Республике! Слава Франции! Добровольцы, огибая кусты, словно гончие бросаются на вражеские траншеи. Неожиданно на нас обрушивается шквал немецких пуль, слышен пронзительный треск пулемёта; в воздухе летят щепки деревьев, кусты смяты, разлетаются, уничтоженные невидимой рукой. Первые из наших упали, я вижу Аттило Туа, он опёрся на свою винтовку, кажется, будто он целится; а на самом деле мёртв. На земле лужи запёкшейся чёрной крови. Нас хлещет злой ветер, мы пригибаемся. Жуткие вопли, гневный рев, удушающий жар огня и пороха! Подходят новые отделения; остальные мертвы. Трубит рожок, трубит; неожиданно замолкает. Это был Галли, теперь он лежит лицом в землю, всё ещё сжимая рукой свой инструмент. Пуля прошила рожок и разорвала ему горло». (Перевод автора.)
26 декабря 1914 года в ходе тяжёлого боя в лесу Боланте (Bois de Bolante) был сражён брат Пеппино лейтенант Бруно. Событие приобрело ещё более драматический характер, когда выяснилось, что Бруно был сражён на нейтральной полосе, которую перекрывал плотный пулемётный огонь, и у сослуживцев долгое время не было возможности придать павшего земле. В конечном итоге было принято решение вырыть подкоп, чтобы добраться до тела товарища.
Уже 5 января 1915 года в ходе Второго аргонского сражения Пеппино вновь настигла тяжёлая потеря, на этот раз погиб его младший брат Константе. Несмотря на это, полк уже 8 января ушёл на подкрепление одного из направлений, где положение казалось критическим. Своими активными и смелыми действиями полк помог вернуть утраченные позиции и выправить ситуацию. После этого легион, ввиду потерь и усталости личного состава, отправили на отдых. Воистину героическая семья Гарибальди отдала Франции самое дорогое. Братьям Бруно и Константе не суждено было вернуться в родную и такую любимую Италию, как и ещё 590 соотечественникам, они навеки остались лежать на французской земле.
Кстати, в Гарибальдийском легионе прошёл крещение огнём и Курт Зуккерт, будущий Курцио Малапарте — скандальный писатель, денди, общественный деятель и военный корреспондент в годы Второй мировой. Записи о действиях гарибальдийцев мы также находим у Бориса Савинкова, который как раз в то время пребывал на Западном фронте в качестве военного корреспондента. Во второй части своей книги очерков «Во Франции во время войны, сентябрь 1914 — июнь 1915 г.» он описывает встречу с 19-летним итальянским добровольцем Джиованни, раненым в ногу в боях у Аргонского леса:
— Что заставило вас пойти в Легион?
— Как вам сказать? Пошли товарищи, ну и я тоже пошёл. Нельзя: Гарибальди.
— Что же, что Гарибальди?
— Как что? Конечно, Пеппино, Гарибальди не то, что его отец. И Риччиоти не то, что Джузеппе. Но и Пеппино, и Риччиоти, как когда-то Джузеппе, борются за свободу.
— За свободу Франции?
— Всё равно. Есть одна, только одна свобода.
Так была сильна память о событиях воссоединения Италии, такова была сила фамилии Гарибальди. В этом добровольческом порыве было очень много от своего времени. Сыновья всех воюющих держав в спешке отправлялись на фронт охваченные, по меткому выражению Эрнста Юнгера, «хмелем войны». Восторги о начале войны мы встречаем в записях немецких, французских, русских и итальянских её современников. Похожие слова о свободе, а ещё о родине, долге и чести мы находим и в других интервью Савинкова, уже с русскими добровольцами в составе Иностранного легиона. А впереди было ещё 4 тяжёлых года войны, которые не оставят от прежней Европы камня на камне. Многим из тех, кто в 1914 г. добровольно отправлялся на фронт, предстояло пасть уже в первых приграничных сражениях. Долгий 20-й век только приходил в движение, стремительно затягивая в водоворот своих трагических событий всё новые судьбы.
6 марта 1915 года с известиями о начале всеобщей мобилизации в Италии Легион был распущен, а его бойцы отправились на родину, чтобы продолжить борьбу, на этот раз против своего прямого и ненавистного противника — австрийцев в составе итальянских войск. Те же, кто пожелал остаться во Франции, были отправлены в другие части Иностранного легиона. За те несколько жестоких месяцев, которые гарибальдийцы провели во Франции, они заплатили кровью за тот бесценный опыт, который так требовался для создания новой итальянской армии. По злой иронии позиционной войны Западного фронта, ситуация под Аргоном останется практически неизменной до октября 1918 г., когда измотанные боями немцы будут выбиты оттуда массированным наступлением свежих американских сил. Пеппино Гарибальди пройдёт всю войну и встретит победную осень 1918 г. в звании бригадного генерала. За бои в Аргонском лесу Франция наградила его Орденом Почётного легиона.
27 мая 1934 года в Париже состоялось торжественное открытие памятника павшим войнам-гарибальдийцам на кладбище Пер-Лашез. От итальянской стороны присутствовал тот самый капитан Камилло Марабини, цитату из воспоминаний которого мы приводили выше. Монумент венчает скульптура, которая изображает умирающего на коленях Марианны итальянского легионера, сжимающего в руках фригийский колпак. На месте боёв Гарибальдийского полка памятник был открыт двумя годами ранее, 21 апреля 1932 г. На нём увековечены имена павших за свободу Франции братьев Гарибальди: Бруно и Константе.