Такой уж народ писатели, что для их творчества требуются особенные условия. Хемингуэй, например, держал на своей усадьбе около 50 котов и кошек, а Уильям Вордсворт постоянно читал стихи своему псу. Сегодня Diletant.media как раз расскажет о животных, которые каким-то образом помогали своим хозяева творить.
Владимир Маяковский и французский бульдог Булька
Владимир Маяковский любил ездить во Францию и каждый раз возвращался с шикарными покупками. Как-то раз для своей возлюбленной Лили Брик писатель прямиком из Парижа привёз ей новенький «Рено». Во время очередной поездки в 1920 году его покупки были чуть скромнее: во Франции Маяковский обзавелся самым популярным среди богатых людей аксессуаром — французским бульдогом.
Будучи большим любителем собак, Маяковский отнесся к своему питомцу не как к средству демонстрации собственного благополучия, а как к полноценному члену семьи. Бульдожку поэт всегда брал с собой во все поездки. Булька пришлась по душе и Лиле Брик, поэтому сам Маяковский, по воспоминаниям современников, всегда представлял питомца как их общего.
Много хлопот поэту доставляла Булька: то и дело Маяковскому приходилось пристраивать щенят по знакомым. Вот и в последний день жизни Маяковского, когда писатель лежал уже на смертном одре, его любимый питомец в той же квартире ухаживал за новорожденными щенками.
Иосиф Бродский и его коты
К семейству кошачьих в семействе Бродских относились очень почтенно. Ещё совсем маленький Ося то и делу свою маму — Марину Моисеевну — называл Киса или Мася. А для выражения самых разных чувств ребёнок мог помурлыкать или помяукать. Для повзрослевшего Иосифа кошки так и остались постоянными спутниками жизни: его Ленинградский кот, проживший с ним долгое время, умер практически сразу после отъезда Бродского за границу.
Самое глубокое уважение к журналисту писатель как-то раз выразил тем, что предложил разбудить для него свою любимую кошку. Вообще Иосиф Бродский и себя частенько ассоциировал с котом, в «Большой книге интервью» он даже говорит: «Я как кот. Вот, смотрите, кот. Коту совершенно наплевать, существует ли общество «Память». Или отдел пропаганды в ЦК КПСС. Так же, впрочем, ему безразличен президент США, его наличие или отсутствие. Чем я хуже этого кота?»
Марк Твен и кот Бамбино
Дома у Твена всегда жили кошки. Среди них встречались даже дрессированные: они по звону колокольчика сбегались на определенное кресло, а по приказу «спать» могли прикинуться спящими. Коты Марка Твена имели свои пристрастия: больше всего им нравилось наблюдать за тем, как писатель играет в бильярд. Но беда тому коту, который выставленной лапой вдруг менял направление движения шара, — таких хулиганов Твен мог запросто выдворить из бильярдной.
Коты, будь у них такие права, могли бы подать на Марка Твена в суд за то, что он придумывал им забавные имена: дома у Твенов жили Зороастр, Апполинарис, Сюр Мэш и Блэтерскит. Такие клички для котов писатель придумывал для того, чтобы дочка тренировалась в произношении сложных слов. Апполинарису повезло меньше других: в рождественскую ночь коту на шею привязывали большой красный бант и запускали в комнату с девочками, чтобы кот веселил их. Кроме кошек, дома у Твена жили собаки, белки и черепахи.
Однако главным его любимцем стал кот Бамбино, который появился дома в последние годы жизни писателя. Дочь Марка Твена, Клара, как-то во время болезни приручила котёнка и остановила его в своей палате санатория. Когда же работники санатория обнаружили четверолапого, Кларе пришлось от него избавляться. Тогда-то она и решила подарить кота отцу. Марк Твен — большой оригинал в области воспитания кошек — научил Бамбино лакать воду лапой и этой же лапой гасить огонек свечки в маленькой лампе, от которой писатель прикуривал. Этим умением Бамбино писатель гордился настолько, что ни один его гость не мог покинуть дом, не посмотрев на это представление. «Если бы человек мог быть скрещен с котом, это улучшило бы человека, но ухудшило бы кота» — говорил Марк Твен.
Антон Чехов и мангуст Сволочь
К домашним животным Антон Павлович не был равнодушен: однозначное тому подтверждение — две его таксы, Бром Исаич и Хина Марковна. Названные в честь лекарств, они долгие годы провели рядом с писателем. Однако их покой нарушила покупка, сделанная Чеховым на Цейлоне. Оттуда он привез мангуста, перед которым таксы, по выражению самого писателя, «спасовали».
Мангуст в доме Чехова отчаянно дебоширил: разворачивал и разрывал все свёртки, землю из цветочных горшков регулярно вытряхивал, а отца Чехова, Павла Егоровича, то и дело трепал за бороду. Домочадцы дали зверушке вполне заслуженное прозвище — Сволочь. Последней каплей стал инцидент с мамой Антона Павловича: Евгению Яковлевну магнуст ночью укусил за нос. Чехов вынужден был отдать диковинного зверька в московский зоосад. На следующий день мангуста у Чеховых забрали, в обмен на это вручили один билет на посещение зоопарка. Этим билетом воспользовалась сестра Антона Павлович Маша. Сволочь, просунув сквозь решетку своей клетки лапки, вытащил из ее прически гребешок.